– Снова посылать пустой отчёт, – пробормотал себе под нос Максим.

Кем являлся «Араб», и что его связывало с бандгруппой Гагкаева, кроме давнего и больше не подтвердившегося контакта с Кхутайбой на Украине, Доментьев так и не выяснил.

Редкие моменты отчаяния давили грузом сомнения: а существует ли «Араб»? Как человеку, пусть и самому искусному шпиону, удаётся продолжительное время оставаться незамеченным? Но сомневаться в компетентности руководителей двух первых служб «конторы» не хотелось. И Максим старался гнать панику подальше.

– Так, – отбросив в сторону эмоции, начал рассуждать Максим, – установлено, что Гагкаев за последний год стал уважаемым полевым командиром, численность бандгруппы значительно возросла. Обеспеченность новым современным вооружением и различными техническими устройствами связи и шифрации свидетельствуют о значительной финансовой поддержке.

Усаживаясь удобнее, Максим включил рабочий ноутбук и, собрав полученные за неделю оперативные материалы, принялся составлять телеграмму. Немного подумав, он всё же решил включить в отчёт только что полученные сведения о появлении в окружении Гагкаева некоего Амира Загоева, приходящегося первому «многоюродным» племянником.

– На сем откланяюсь, ваш покорнейший слуга! – отпустил саркастическую шутку Максим, завершив отчёт.

Закодированный специальным ключом, документ ушёл на имя лично генерала армии Лаптева Алексея Петровича.

– А теперь в душ.

Вода в Грозном была не очень хорошая, мутноватая. Как говорили местные, с примесями извести и нефтепродуктов. Если верить слухам, когда в Чечне нашли месторождения нефти, то при их разработке больше заботились не о соблюдении требований технологической безопасности, а о сулившей от продажи прибыли. Потому в какой-то момент произошли сдвиги слоёв почвы, и в некогда чистые подземные воды попали эти самые нефтяные примеси и известь.

Но в борьбе с изматывающей жарой годилась даже такая вода. Прохладный несильный напор смыл с тела Доментьева пот, а из головы – нервозную суету первой половины текущего дня.

«Только освежающего махито с ромом сейчас не хватает!» – пронеслась секундная мысль в его голове, которую некстати прервал звонок мобильного телефона.

«Это моя жизнь!» – на звонке стояла надрывная песня Бон Джови[13].

Вообще, если говорить откровенно, то побыть наедине с мыслями стало для Доментьева непозволительной роскошью с того самого момента, как он прилетел в Грозный.

Наскоро обтершись и обмотавшись полотенцем, Доментьев нажал на кнопку ответа в телефоне.

– Да, – недовольно выпалил он в трубку.

На другом конце телефона напарник Костя Антонов, приставленный в помощь полковником Смирнитским, сообщил нечто такое важное, что единственным ответом Максима стало восклицание:

– Да иди ты!

Придерживая плечом телефон, Максим сбросил полотенце, надев на мокрое тело джинсы, а затем футболку.

– Так, – коротко отреагировал Доментьев на сообщение Костика, глазами выискивая носки, но так и не найдя их, решил надеть ботинки на босу ногу. – Через десять минут забери меня в Управлении, – резюмировал он, отключая мобильник и убирая телефон в задний карман джинсов.

Застегнув на поясе облегченную кобуру с заряженным пистолетом Макарова и заправив футболку в джинсы, Максим пулей вылетел на улицу, куда уже минут через пять должна была подъехать служебная машина.

«Надо было надеть носки», – недовольно пробубнил оскорблённый спешкой Разум.

Всё же кожаные мокасины неприятно натирали ноги.

Подъехала чёрная тонированная «Приора» и остановилась около подъезда здания Управления, где стоял Максим.

Сев справа от водителя, он сразу же обратился к Константину, расположившемуся с кипой разных документов на заднем сиденье служебной «Приоры».

– Ты выписал задание на «Эдиков»?

– Да, сразу, как только прошла информация.

Доментьев утвердительно кивнул.

– Хорошо.

Покинув территорию чеченского Управления ФСБ, машина свернула направо и выехала на главную дорогу. Оттуда, минут через семь, проскочив с включенным СГУ все светофоры, она ушла налево через «две сплошные» в небольшой переулок, заканчивающийся метров через тридцать оборудованным КПП, возле которого постоянно несли дежурство пять «вованов» – бойцов внутренних войск МВД России.

Максим наполовину приоткрыл тонированное окно и показал, не раскрывая, «ксиву». Старший по наряду утвердительно кивнул в ответ, тем самым показав своим, что всё в порядке, можно пропускать.

Они столкнулись почти лоб в лоб на пороге КПП объекта «Ласточка». Максим с силой и размашисто открыл железную дверь, когда с той стороны пропускного пункта с папкой под мышкой, «упакованный» в черную форму, чуть не вывалился Эдик.

Эдик был «вертолётчиком», личностью весьма засекреченной – настолько, что он и сам не знал, чем должен заниматься.

– Твою… – хотел было ругнуться Эдик, но вовремя остановился. Мало ли кто мог это быть, если такой же оперативный сотрудник, как и он, то нормально, а если начальник, то проблемы появятся до конца командировки.

Лёгкое замешательство.

– …мать! – закончил фразу Эдик, видя перед собой ухмыляющуюся физиономию Максима Доментьева. – Я думал, что москвичи держатся подальше от опасной республики.

Чечня в 2009 году представляла собой «нервную» республику с намёком на ее политическую нестабильность. Война уже не война. Ничто не делилось на «чёрное» и «белое», как во времена, когда всё начиналось. Всюду царил мир, но мир условный.

– Ну-ну, – отмахнулся Максим, – как видишь, и москвичи довольно часто приезжают в Чечню.

Они обнялись. Крепко, по-мужски, по-дружески.

– Я тут закончу дела, – проходя на объект, бросил Максим, – будет время, забегай вечером в 49 комнату второго корпуса.

Эдик довольно улыбнулся.

– Только я приду не один, я с кузнецом приду.

* * *

– Вот смотри, Максим, – ткнул указательным пальцем на карте около с. Даттах Ножай-Юртовского района Чечни «вертолётчик» Эдик, – здесь мы стали фиксировать новый радиосигнал. Связь осуществляется в одно и то же время, в пять вечера, и длится ровно три минуты: ни секундой больше, ни секундой меньше. Но самое интересное в другом – сигнал выдается зашифрованным трафиком и не маскируется. Такое ощущение, что тот, кто его передает, специально хочет «засветиться» перед нами.

Доментьев чуть свёл брови, недоверчиво покосившись на Эдика, который грузно плюхнулся на стоявший рядом со столом с картой республики стул; тот напряжённо скрипнул, дав понять, что в следующий раз может не выдержать.

«Недовольство» стула Эдик оставил без внимания, откинувшись на спинку.