Розалинда взмахнула руками:

– О, моя дорогая девочка! Ничто к нам не приходит, это просто такое выражение. Идеально подходит для подобных, почти весенних, деньков. Ты никогда не слышала стихотворения о ранней весне?

– Нет, бабушка. Но ведь сейчас только февраль.

– В общем, есть одно стихотворение, лучшее из когда-либо написанных о весне. Оно принадлежит перу очень известного поэта, Е. Э. Каммингса, который умер, не знаю, около семидесяти лет назад.

Почему бабушка помнит имя поэта, который так давно умер, а имя Марисоль, которая живет в ее собственном доме, – нет?

– И ты помнишь это стихотворение?

Бабушка пожала плечами:

– Немного.

– Расскажешь?

Розалинда опустила увеличительное стекло и, закрыв глаза, чинно сложила руки на коленях. Сделала глубокий вдох…

Она внезапно остановилась.

– Ой, забыла. – И вздохнула. – Скажу тебе, Роуз, старость – это не для рохлей.

– Ты не рохля, бабуля.

Возможно, сейчас самое время ее проверить. Роуз подготавливала бабушку на случай, если к их дверям придут сотрудники миграционно-таможенной службы.

– Бабушка, Давай еще раз прорепетируем, что ты скажешь, если сюда придут люди из ICE.

– А-а-а, продавец льда грядет[33]. Это одна из моих любимых пьес.

Бабушка всегда так говорила, когда они упоминали о миграционной полиции[34].

– Да, конечно. Я имею право хранить молчание о… – Она подняла пустой взгляд. – Еще раз, как ее зовут?

– Марисоль Эстебан, но не произноси ее имени. Просто скажи: «Я имею право хранить молчание, пока не придет мой адвокат».

– Хорошо, так и скажу. Я имею право хранить молчание до тех пор, пока не явится мой адвокат… – Ее глаза бегали, как будто искали имя Сэма Голда. – Томас Кромвель.

Роуз охнула:

– Нет, бабушка, Томас Кромвель был министром сама знаешь кого.

– О, конечно, Генриха, короля Генриха Восьмого. Наш адвокат – Голд, верно?

– Верно, бабушка. Просто помни, что ты можешь просто молчать. Это не преступление.

– Не такое преступление, за которое казнят.

– Нет, бабушка.

– А девочка наверху – твоя подруга Марисоль Эстебан.

Появилась Бетти, чтобы отвести Розалинду наверх.

– Готовы отправиться спать, миссис Э?

– Не совсем. Не могла бы ты отвести меня в библиотеку? Мне нужно разузнать кое-что о лысых стариках.

– Что? – одновременно воскликнули Роуз и Бетти.

Розалинда разразилась смехом:

– Это я о вредителях в лотках с картофельной рассадой. Так мы говорили в давние времена. По какой-то неизвестной причине их называли иерусалимскими сверчками. Сегодня это просто картофельные жуки. Уродливые твари. Примерно два дюйма в длину, с черными глазками. Они уничтожают картофель и другие клубневые. И даже нападают друг на друга. После спаривания самки убивают самцов, лишают их головы. Очаровательно, не правда ли? – Она пристально посмотрела на Роуз. – Как некоторые монархи, о которых мы слышали.

– Э, ладно, бабушка. Увидимся утром.

В конце концов Роуз услышала, как Бетти подошла к двери библиотеки, чтобы заглянуть к Розалинде и узнать, готова ли та подняться наверх. Роуз все еще проверяла влажность в лотках для саженцев. Она выглянула из оранжереи. На дворе клубился густой туман. Одинокий уличный фонарь плавал в тусклом саване тумана как гигантская жемчужина. Мягкую трель моросящего по стеклам оранжереи дождя прорезало мяуканье.

– Сентябрина!

Никогда нельзя быть уверенной в том, что Сентябрина вернется с ней. Казалось, иногда кошка возвращалась, а иногда – нет.

Она подошла к окнам, которые выходили в переулок. В тусклом свете уличного фонаря она увидела фигуру. Кто-то держал Сентябрину. Через плечо висела пара коньков. Брианна! Что она здесь делает?

Роуз даже не потрудилась взять пальто и вышла через заднюю дверь оранжереи.

– Почему ты здесь в такую ночь?

– Я… я должна сообщить тебе кое-что… кое-что плохое.

Роуз подозрительно посмотрела на нее и протянула руки к Сентябрине, которая прыгнула к ней.

– Что? – осторожно спросила Роуз. Почти три месяца назад, в ночь на Хеллоуин, Брианна и Злые Королевы гнались за ней до самого дома после праздника. Бежали по этому самому переулку и бросили в нее камень. Он едва не попал ей в голову и разбил окно оранжереи. Сентябрина прыгнула на девочек и умудрилась поцарапать лицо Лизе, оставив глубокий след.

– Э… – начала Брианна, – вот так и будем стоять здесь, под дождем?

Сентябрина мурлыкнула и посмотрела на Роуз. «Ты хочешь, чтобы я пригласила ее внутрь, не так ли?» – подумала девочка.

– Хорошо, идем в оранжерею.

Они вошли. Брианна осмотрелась:

– Тут действительно прекрасно. Будто я оказалась в другой… стране, почти что.

– Так о чем таком плохом ты хотела мне рассказать?

Она сделала глубокий вдох:

– Кэрри, Лиза и та шестиклассница, Дженни. Ну, я вроде как поняла, что они что-то замышляют. Ты же знаешь Кэрри.

– Я-то знаю. Жаль только, что у тебя на это ушло столько времени.

– Да, в общем… – Брианна сделала глубокий вдох. – Ты видела, как она бесится из-за того, что не попала в команду олимпиады по математике, которая теперь недостаточно американская или что-то в этом роде?

– Да, что-то в этом роде, – с отвращением повторила Роуз, закатывая глаза.

– Так что я снова притворилась, что дружу с ними.

– А ты уверена, что притворилась?

– Да, – решительно ответила Брианна. – Притворилась. У них был грандиозный план сдать Марисоль миграционной службе. Они хотели, чтобы я им позвонила и все рассказала. И дала адрес твоей бабушки.

– Ты не посмеешь!

– Я солгала. Сказала им, что номер уже не работает. В первый раз.

– В первый раз?

– В следующий я просто набрала какой-то случайный номер и притворилась, что все им сообщила.