Я отдал ей сына и толкнул в сторону спасателя, который передавал детей по лестнице наверх, а сам создал щит и сдерживал плиту от падения. Перемещаться в пространстве было опасно.

Я простоял так больше пяти минут, пока дети выбирались сквозь дыру между плитами. Умирать не хотелось, но сил почти не оставалось. Главное, что Лиззи с Адамом выбрались, а моя жизнь.…

Внезапно щит стал ярче, тем самым сняв большую часть нагрузки на тело.

Пот по шее стекал ручьями.

– Деймон, я держу, забирайся! – крикнула Лиззи, уже наверху.

Я отпустил щит – сверху посыпалась крошка и камни. Я в два счёта преодолел расстояние до лестницы, взобрался и успел в последний момент прыгнуть в проём, когда потолок с громким треском обвалился.

Гораздо позже я лежал возле сына в палате госпиталя и гладил его по кудрявой голове. Страшно было подумать, сколько могло быть загублено жизней, если бы не сотрудничество магов и простых людей. Нет, волшебники конечно прячутся. Если люди узнают, что их разумом можно так просто управлять, если они поймут насколько слаба на самом деле их наука, они начнут отлавливать волшебников и сажать в клетки как животных. И дело не в том, что волшебники не смогут защититься, дело в количестве… На миллион простых людей приходится один волшебник. Именно поэтому есть статусы неразглашения о магии, именно поэтому спасателям подтирается память, именно поэтому есть очень тонкие договора между мирами. Никто не хочет войны.

В голове еще бродили мысли о произошедших событиях, но их сносило теплой волной, которую нес любимый тихий голос.

Она заканчивала читать одну из сказок Барда Бидля, написанные волшебницей Джоан Роулинг, успешно притворяющийся простым писателем.

Буквально час назад я вернул ей книгу, когда мы поняли, что для жизни Адама опасности больше нет. Элизабет почти прыгнула на меня и сжала в крепких, долгожданных объятиях, но тут же неловко отпрянула.

– Третьего же брата искала Смерть много лет, да так и не нашла. А когда младший брат состарился, то сам снял мантию-невидимку и отдал её своему сыну. Встретил он Смерть как давнего друга и своей охотой с нею пошёл, и как равные ушли они из этого мира, – прочитала Лиззи и отложила томик на тумбочку, где уже лежали несколько книг.

Адам в полной мере заразился любовью к чтению от матери. Лиззи сидела с другой стороны кровати сына. Она поправила одеяло на груди малыша и с улыбкой посмотрела на меня.

– Деймон. Ты стал замечательным магомедиком и я тебе безмерно благодарна. Я готова умереть, когда думала, что Адам больше не откроет глаза. Спасибо!

Мы смотрели друг на друга впервые без неловкости и напряжения.

– Как будто я мог поступить иначе. Ты же знаешь, как я люблю вас, – признался я без утайки, в надежде, что от эйфории она готова будет меня выслушать и простить.

Лиззи зарделась и опустив ресницы мягко улыбнулась, глубоко вздохнув.

– Ты мог бы стать прекрасным офицером магопорядка, – сказала она тихо. Адам уже спал. Подняла глаза, которые в тусклом свете казались черными, а на волосах рассыпанных по плечам играли блики. – Ты мечтал об этом.

– Ещё до войны. Потом всё смешалось. Я. – трудно подбирать слова, даже если репетировал их сотню раз.

Я посмотрел Лиззи за спину, где было приоткрыто окно, из которого заносило влажные потоки воздуха. На улице накрапывал дождь. Я хотел применить магию, потом немного подумав, встал и закрыл окно в ручную, еще некоторое время собираясь с мыслями и смотря в непроглядную стену дождя. Чувствую, как Лиззи смотри мне в спину, это ощущение уже привычное. В глаза она смотреть боится. Дурочка. Моя дурочка.

Я повернулся, застав ее врасплох и она тут же покраснев отвернулся и начала перебирать страницы книги. Я забрал ее и опустился на корточки. Взяв тонкую руку в свою, я медленно ласкал пальцами тыльную сторону ладони и ведя дорожки по линиям жизни. Лиззи часто задышала и хотела убрать руку, но я подтянул ее ближе к губам и поцеловал. Это придало сил.

Руки дрожали, сердца пели, и только острая боль воспоминания, что между нами всегда будет третий, не давала нам сорваться в пропасть страсти, которую она точно питала к ко мне. Я терпеливый, я подожду. Теперь когда мы рядом нам некуда спешить.

– Если честно я сам не знал, кто я и как жить дальше, – заговорил я и ощутил как внимательно прислушивается Лиззи. Посмотрел в ее глаза и утонул в их глубине. – Ещё тогда, после войны. У меня была ты, как якорь, а потом и тебя не стало из-за нашей глупой ошибки.

– Деймон, я…

– Молчи и слушай, – потребовал я, но она покачала головой.

– Это я виновата, – мне было невыносимо видеть на любимом лице страдания. Я хотела забрать их себе. Я хотела, чтобы Деймон был счастлив. Пусть это даже будут другие женщины, которые у него часто появлялись. Я больше не следила за ним, но иногда чувствовала запах чужих духов.

Было больно, но ещё больнее видеть, как в его глазах вспыхивала ревность. Просто так. Без причины, словно он снова окунался в воспоминания, где между нами стоял третий.

Я часто спрашивала себя, а если бы у сына были светлые волосы и голубые глаза? Остался бы Деймон? Осталась бы в его взгляде любовь?

Сомнения терзали, но я никогда не высказывала их вслух, потому что не хотела рушить стену, которую мы только начали строить.

Заново.

Возникла пауза. Каждый думал о своём, пока Деймон наконец не сказал:

– Я долго думал об этом. И возможно доля твоей вины там действительно была. Но не больше, чем моей или, – он тяжело вздохнул, – Мэтта.

– Деймон, я хотела…

– Подожди, я не закончил, – его голос стал жёстким, как никогда прежде. – Ты отказывалась говорить несколько месяцев, до этого четыре года ты просто меня игнорировала, за исключением нескольких эпизодов. Я долго терпел твоё безразличие. Так что послушай.

Я закусила губу, в отчаянной попытке не перебить Деймона, не сказать, как же сильно он ошибался. Безразличие. Это слово никогда не относилось к нашим отношениям. Я всегда хотела только его. Боялась признаться самой себе, но погибала от каждого прикосновения. Так сложно было поверить, что мечты, лелеемые с детства наконец сбываются. Что самый любимый человек обратил на тебя свой взор.

– Мы виноваты. Ты, потому что не смогла выбрать. Я, потому что не осознал свои чувства давным-давно, а осознав, эгоистично не давал вам с Мэттом быть вместе, хотя должен был просто поговорить с тобой.

Деймон вдруг замолчал, посмотрел на меня, что-то выискивая в лице, стянул меня со стула и прижав к себе прошептал:

– Ты ещё думаешь о нём? Любишь его?

Это был важный вопрос. Настолько важный, что я и сама давно его себе задавала. И так же давно на него ответила. Ещё до рождения Адама. Я помотала головой, остро чувствуя долгожданный контакт тел, не отрывая взгляда от напряженного лица. Он ждал ответа. Он часто дышал и скользил по контуру губ.