– За жаб – нет. Никто не подумал, что это я, меня считали воспитанной ученицей. К сожалению, со змеей было хуже, поскольку все начали визжать от страха, а я не сдержалась и громко засмеялась. Я полгода не могла видеться с родителями, получила дополнительные занятия.

– Вышивание? – спросила она сочувствующим тоном.

– И вышивание, и подготовка учебных пособий: много месяцев делала из картона геометрические фигуры.

– А я за одну только жабу…

– Мне тогда было десять лет. Когда я стала старше, то больше не прибегала к таким методам, стыдно было.

– А что мне делать, если кто-то меня раздражает? Большая Пара все время смеялась надо мной только потому, что я однажды перепутала экватор с параллелью.

– Большая Пара?

– Это княжны Ольга и Татьяна, Анастасию и Марию называют Маленькой Парой из-за того, что они моложе и живут в одной комнате, – тихо пояснил Воронцов.

– Ну, способы есть. И это точно не жабы в кровати. Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Ты почти взрослая барышня, а подкидывать жаб – это для детей.

– Какие способы?

Анна наклонилась к уху Анастасии и что-то зашептала.

– Ну, не знаю, справлюсь ли я, – отозвалась девочка с сомнением в голосе.

– Это не так трудно.

– Графиня? – спросил Воронцов.

– Я не хотела бы учить кого-то, кому я не нравлюсь, – с колебанием ответила Анна. – Спросите, пожалуйста, княжну.

– Анастасия? Тебе подходит Анна Петровна или мне искать другую учительницу?

– Не нужно, – быстро ответила девочка. – Я хотела бы, чтобы меня учила графиня Самарина.

«Ну вот и решили, – подумал генерал. – Моя уважаемая супруга за несколько минут укротила маленькую проказницу, с которой годами не могли справиться другие учителя. Только что из этого получится? Если эти две негодницы споются, царскую семью ждет много сюрпризов…»

* * *

Самарин потянулся к телефону, отдернул руку и снова потянулся. Он был не в восторге от мысли снова обращаться за помощью к Олафу, однако видение нападения на дворец сломило его сомнения. Решительным тоном он потребовал соединить с Варшавой и назвал адрес Рудницкого. Олаф ответил сразу, в его голосе чувствовалось беспокойство.

– Как рука? – спросил он.

– Неплохо, – ответил Самарин. – Почти не кровит, хотя рана все еще не хочет заживать. Культя все время покрыта чем-то вроде густой мази. Мне сделали анализы, это кровь с какой-то неустановленной субстанцией, которая не дает крови свертываться. Ну и боль уменьшилась, хотя покраснение держится.

– Анна с тобой?

– Нет, я не хотел, чтобы она присутствовала при нашем разговоре.

– И почему же это? Ты же говорил, что тебе лучше?

– С рукой да, но я звоню по другому вопросу. Я хотел тебя предупредить: те бандиты, что напали на меня, охотятся и за тобой. Один из них вспоминал что-то о линии крови, может быть, ты попытался бы узнать, в чем дело?

Минуту в трубке было слышно только спокойное дыхание Рудницкого.

– Попробую. А что с тобой и Анной? Вы в безопасности?

– Да, даже лучше, чем в своем имении, я стал наставником цесаревича, а Анна будет учить Анастасию.

– Наставником? То есть?

– Я буду заниматься его воспитанием. Император хочет, чтобы Алексей был лучше подготовлен к новой ситуации. Пойми меня правильно: никаких революционных изменений не будет, но мне поручено немного либерализовать мировоззрение наследника престола.

– То есть вам ничего не угрожает?

– Настолько, насколько это возможно, но и в охране дворца есть слабые места. Мы в состоянии отразить обычную атаку, но если на территорию резиденции проникнут вражеские маги или адепты… Ну что я тебе объясняю, ты и сам лучше меня знаешь, как это выглядит, – им почти удалось убить цесаревича.

В этот раз тишина была дольше. Наконец Рудницкий выругался.

– Ладно, – сказал он резко. – Снова спасу монархию. Только не забудьте поблагодарить Оконеву.

– Что?

– Оконева открыла, правда, совершенно случайно, как идентифицировать магов, – пояснил алхимик. – Вы должны установить в наиболее уязвимых местах свечи Яблочкова.

– А что это такое?

– Свеча Яблочкова? Это тип дуговой лампы. Неважно, любой электрик знает, что это такое. Неизвестно, по какой причине особа, владеющая магией, откидывает что-то вроде тени, видимой в свете свечи Яблочкова. Нормальная электрическая лампа не дает такого эффекта. Я проверял.

– А конкретнее?

– Я установил это оборудование при входе в отель и на каждом этаже. Оно показывает тени магов, адептов, даже Проклятых.

– Шутишь?!

– Нет, это действительно работает.

– Это бесценная информация!

– Ну да! Раньше или позже вы узнали бы об этом, но лучше все же раньше.

– Правда, что Оконева открыла этот эффект?

– Правда. Придумай что-нибудь, чем можно ее отблагодарить. Только не забудь, что она не примет от царя…

– Как же я мог об этом забыть, – прервал его саркастическим тоном Самарин. – Она берет пример со своего работодателя? Не беспокойся, как-то уладим. Возвращаясь к теме моей руки, а точнее, к тому, что от нее осталось: нельзя ли ускорить эту регенерацию?

– Не знаю, у меня раньше не было пациентов с подобной ситуацией. Я подумаю над этим и, если что, дам тебе знать. А сейчас, прости, обязанности.

Генерал попрощался с алхимиком, а потом попытался проанализировать события последних дней. Не вызывало сомнений, что Олаф выступает – в этот раз не случайно! – на стороне Варшавской республики. В тоне друга, кроме понятной озабоченности, можно было услышать явное нетерпение, но и что-то еще. «Это власть, – подумал Самарин. – Так говорит только тот, кто имеет реальную власть, привыкший отдавать приказы и знать, что они будут выполнены. Черт! И что теперь? Сказать царю? Если я это сделаю, в тот же день эта информация дойдет до тайной охраны, а они уже по-своему позаботятся об Олафе Арнольдовиче, хотя бы из чистой вредности, чтобы отомстить мне за оскорбление Глобачева. Умолчать об этом? Невозможно. С другой стороны, это только догадки. А что, если я ошибаюсь? Возможно, Олаф и поднялся в иерархии заговорщиков, но так высоко, как я думаю? Но одно можно сказать точно: если он выступит против нас, то сделает это открыто, как в прошлый раз. Точно не будет отправлять диверсантов, чтобы убить наследника престола, и не позволит это сделать никому другому. Хотя бы по этой причине стоит оставить его в покое. К тому же эта свеча Яблочкова… Если это правда, а у меня нет повода ему не верить, он снова оказал империи неоценимую услугу. Что ж, лучше промолчать. К тому же это не первая и не самая важная информация, какую я утаил от его величества».