Оргазм заполнил его без остатка, выплескиваясь горячей спермой в презерватив и искрами из глаз.

Тяжело дыша, он привалился грудью к Дарье и уткнулся лбом в холодное стекло.

Приходя в себя, он поглаживал ее ногтями по гладким бедрам.

Опавшее достоинство скукоживалось, выскальзывая наружу, из теплы девчонки в прохладу помещения.

Паша стянул презик и на несколько раз завязал узлом. Силикон был влажный от смазки, но после такого феерически грязного секса сложно остаться чистеньким. Паша плюнул и сунул его в карман. Не на пол же бросать. Мокрый, как пес после дождя, член, отправился в боксеры. Кощей привел в порядок себя. Потом одернул юбку Дарьи.

Девчонка всё также стояла лицом к стеклу и молчала.

С одной стороны, это позволяло уйти от объяснений по поводу… всего этого.

С другой — напрягало. Женщины — они такие женщины. Со своей альтернативной логикой они такое себе накрутят…

Но как начать разговор, он тоже не знал.

— Я включаю лифт? — уточнил он.

Дарья пригладила руками волосы, провела руками по блузке и кивнула. Паша скорее угадал это движение, чем увидел.

Он нажал на кнопку пуска. Кабинку дернула и, проехав пару секунд, она распахнула двери на ближайшем этаже.

Даша обернулась.

Ее лицо было раскрасневшимся.

Она избегала его взгляда.

Убедившись, что на темной площадке перед лифтом пусто, она, кажется, слегка расслабилась. Но потом ее взгляд дернулся вверх.

— Камера, — тихо сказала она и прикусила губу.

Да сколько же можно!

Почему Кощей так на нее реагирует?

Может, потому что где-то глубоко в душе он предчувствовал, что с ней можно вот так?..

— А?.. — Паша напряг мозги. — Камера.

Он поднял взгляд.

— Не переживай. Эти регистраторы пишут на карту памяти.

— А можно эту карту мне? — чуть запнувшись, попросила Дарья.

В-вот это да!

Паша осознал, что тоже совсем не против получить эту запись. И прокручивать ее холодными одинокими ночами — когда такие будут, для подъема… настроения.

— Хорошо, — щедро пообещал Поляков. — Если тебе так будет спокойнее…

— Мне будет спокойнее, — вернув на лицо отсутствующее выражение, кивнула Даша.

Двери кабинки стали съезжаться, но она быстро стукнула по кнопке удержания.

— Можно, я пока себя в порядок приведу? — спросила она, глядя Паше в глаза.

Он кивнул.

— Я только внизу карту заменю и поднимусь в кабинет, — пообещал он.

Девчонка кивнула и выскочила из лифта.

Двери лифта съехались, и с тихим гулом кабинка отправилась вниз, считывая в темноте номера этажей. Даша жахнула ладонью по светящемуся треугольничку вверх и откинул волосы со лба.

Ничего себе она завелась…

Соседний лифт гостеприимно раскрыл свои объятия.

Блин.

Теперь у Даши этот лифт будет ассоциироваться с… объятиями.

Денек, конечно, выдался — врагу не пожелаешь. Качельки такие: тудым-сюдым. Будто это не она пикапит, а ее. Несветаева со своей подозрительностью этот вариант уже проработала. Нет. Павел Константинович хоть и оказался при близким знакомстве не совсем таким, каким выглядел издалека, однако на расчетливого пикапера походил меньше всего. Он брал нахрапом. Совершенно другая стратегия.

Больше всего виртуального корвалола Даше стоил визит Терлоева. Если он пришел ее слить, то ей конец. С другой стороны, на тот момент разругаться было не худшим вариантом. Самое страшное, что ей грозило, это какой-нибудь извращенный вариант «бутерброда». Ей ни разу не приходилось через это проходить. Не хотелось бы и начинать.

Поэтому Дарья очень обрадовалась грядущей проверке. Даже если Джабир открыл шефу глаза на помощницу, Полякову будет не до нее. А самые страшные наказания — под горячую руку. Если удалось пересидеть первый гнев, то дальше уже не так травматично.

Павел Константинович был напряжен, но эмоции были направлены на гостя.

Значит, или не знал, или умолчал. Второе — вряд ли.

Дверь открылась на этаже «Паллады», и Даша выскочила в направлении… туалета или кабинета?

Даша дала начальнику время переработать эмоции и только в обед начала разговор.

На непритязательный Дашин взгляд, он перегибал. Понятно, что среди бойцов без правил — каждый первый ударенный на голову. И не один раз. Но чтобы прямо мстить-мстить? Да ну. Еще скажите, джихад объявит.

Но Несветаева подыграла. Роль трусливой жертвы ей всегда удавалась. Еще бы. Такой опыт! Ситуация вернулась к управляемой.

Вплоть до инцидента в лифте.

Нет, всё получилось как по плану. Хищник настиг жертву и загнал ее в угол, упиваясь адреналином. И даже камера обнаружилась — как по заказу. Проблема была одна: Даша этого не планировала.

И всё это было… слишком. Это всего лишь заказ. Всего лишь работа. Нужно держать себя в руках. Нужно контролировать свои действия. Только так можно добиться желаемого результата. Раньше у Дарьи не возникало проблем с контролем. Она возбуждалась и даже получала разрядку. Но при этом не отпуская контроль над телом, лицом, словами, жестами. Всё это было игрой. Искусным спектаклем. Всё это делала не она. Это была ее роль. Есть роль — а есть она.

В какой-то момент в лифте Даша поймала себя на мысли, что в отношениях снова ведет Поляков.

А она не хочет сопротивляться.

Может. Но не хочет так, что это «может» тает, как сигаретный дымок в вечернем воздухе. И это было так… остро, что ей нужно было немного проветрить мозги. Выбить из них дурь. Восстановить дистанцию.

Несветаева быстро переобулась, подхватила одежду из кабинета и выскочила, оставив ключ на столе. В конце концов, случайные люди сюда не забредут. А если забредут неслучайные, то камеры сохранят их лица. Наскоро переодевшись, она похромала к площадке. По соседней шахте лифт поднимался. Наверняка, Павел Константинович. Даша нажала «вниз», и — о, чудо! — кабинка, которая привезла ее сюда, распахнула свои двери.

Впрочем, чудеса здесь совсем не при чем. Просто кроме них во всем офисном крыле дай бог еще одна душа найдется.

В этот раз скутер стоял почти у порога здания, и Дарья с чистой совестью (хоть и не с первого раза) его завела. Пронизывающий ветер ранней весны норовил пробраться за шиворот и под резинку рукавов. Лицо спасал шлем-интеграл.

Даша любила ездить на скутере. Не гонять, нет. Она была слишком рациональна, чтобы лишний раз рисковать. Но ощущение того, как тебя слушается тарахтящая машина, ее успокаивало. Она не стремилась соревноваться с автомобилями. «Мотохрусты» — так презрительно называют автолюбители байкеров и родственных им тварей. Несветаева дорожила здоровьем, поэтому соблюдала правила дорожного движения за себя и того парня, который водитель встречной машины.