Большое серое пятно у окна двигало верхним отростком и немного колебалось в целом. Продолжалось копошение недолго, но Даша успела устать. Секс — это низко. Они совокуплялись, как животные. Фу. Ее снова накрыло сожаление и гадкое чувство, будто она вся испачкалась в грязи. У Дарьи возникло желание еще раз сходить в душ, чтобы отмыться от этого ощущения. Но она точно знала: не поможет. С этим нужно переспать. А утром вычеркнуть из жизни; оторвать, как листок календаря, которые когда-то давно любила мама. На обратной стороне таких листочков было что-то напечатано, и некоторые она сохраняла в отдельной тетрадочке, чтобы не забылось.

А Даша хотела забыть.

Она вырезала из видео кусок от входа в лифт до момента, когда Поляков поехал вниз, и отправила заказчику.

С одним неприятным делом покончено.

Дарья взяла в подрагивающие руки телефон, нажала кнопку вызова на номере мамы и включила громкую связь.

Гудок. Второй. Третий.

Отбой.

Неужели так сложно ответить? Но перезванивать Несветаева не стала.

Она открыла браузер, чтобы выбрать какой-нибудь сериальчик для поднятия настроения, когда телефон зазвонил.

Сердце подпрыгнуло и стукнулось в ребра. Ледяная волна омыла позвоночник.

Даша потянулась за телефоном.

И еще одна волна, теперь горького разочарования.

Звонил заказчик.

— Это что, такое утонченное издевательство? — он цедил слова в трубку, как монеты в кофейный автомат.

— Прошу прощения, не поняла.

— Ты должна была прислать видео секса.

— Я прислала.

— Но там же ничего не разобрать!

— Извините, но мы не оговаривали, что вам нужно непременно гениталии рассмотреть, — возразила Дарья ровно.

Горечь еще каталась у нее на языке.

— Это же очевидно!

— Да? Ну простите. Понимаете, если бы Павел Константинович был романтичной барышней, я бы организовала для него постель со свечами, розовыми лепестками и прочей пошлостью. Но он, — Даша хотела сказать «вонючий самец», но почему-то не смогла, — Темпераментный мужчина. Ему нужна не романтика, а драйв и спонтанность. Куда я должна была поставить камеру, прошу прощения за мой французский?

— Меня так не устраивает. Я хочу полноценное видео.

— Извините. В качестве цены за услугу оговаривалась запись первого… кх… соития. Я его предоставила.

— Будем считать новое видео расплатой за мой сегодняшний подарок, — ухмыльнулся мужчина. Даша кожей это ощутила.

— Вы про визит Джабира?

— Терлоев сегодня приходил? А зачем?

— Мне тоже интересно, зачем. Может, вы ему рассказали, ради чего он ввязался в потасовку, и он приходил меня сдать?

— Глупости не говори, — возмутился заказчик. — Просто сказал ему, что знаю, где можно приватно пообщаться с Кощеем. Сказал, что он будет с девушкой.

— И описали меня?

— Зачем я буду тебя описывать? Поляков что, с двумя чиксами должен был быть?

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — пробормотала Даша. Выходит, Терлоев на нее просто так повелся? Решил скрасить время в ожидании «приятеля»? — Ладно, если боец — не ваш подарок, тогда что?

— Завтра начнется прокурорская проверка.

— Да? — Дарья всё же решила, что пока деньги ей платит Поляков, значит, его интересы в приоритете, и промолчала, что уже в курсе. — И как это должно мне помочь?

— Суета будет, — поделился заказчик.

— Это понятно. Мне непонятно, почему я должна доплачивать за вашу инициативу, которая спутала мне все карты?

— Если ты не можешь справиться, я вынужден принимать меры! — начал заводиться собеседник.

— Подождите, — возразила Даша. — Я сразу предупредила о сроках. Вас всё устроило. Теперь вы хотите в одностороннем порядке изменить условия в худшую сторону, причем за мой счет. Я правда произвожу впечатление клинической дуры?

— Ты забываешься!

Наверное, она должна была испугаться. Но события двух последних дней исчерпали запасы адреналина в крови.

Даша молчала. Когда не знаешь, что сказать, лучше промолчать.

— У тебя чуть больше месяца! — рыкнул в трубку заказчик и отключился.

М-да.

Что-то не очень у нее с дружбой на этой неделе. И родственные связи не радуют. Не иначе, среди звезд кто-то ретроградный.

Полчаса бездумно попялившись на забугорный детективчик, Несветаева собралась спать. Дремота накатывала душной волной. Даша провела рукой по бедру.

Нет. У него почему-то получалось совершенно по-другому.

Паша вел машину по пустынным улицам. На душе было… странно. Вроде, он получил всё, что хотел. Даже дважды. Натрахался до отвала. С огоньком.

Но чего-то не хватило.

Когда они лежали на стареньком диване в съемной квартире девчонки, казалось, вот-вот — и наконец будет всё. Оно подкатывало, подкатывало изнутри. Где-то в солнечном сплетении.

Но не срослось.

И эта неясная неудовлетворенность так же смутно раздражала. Как желудок, когда переешь.

А Паша не любил неясность. И неудовлетворенность он не любил. Ему нравилось, когда всё просто и понятно. Вошел, кончил, вышел. Сел за руль, поехал домой. А все эти «чувства», «ощущения» — они для баб.

Но это самое что-то, что не срослось, продолжало саднить за грудиной. И Поляков испытывал от него какой-то противоестественный мазохистский кайф.

Всё дело было в девчонке. Паша понимал.

Если вдуматься, с этой девчонкой всё было не так с их самой первой встречи. С чего его так повело на такую «болячку»? Посмотреть-то особо не на что. Не говоря уже о том, чтобы подержаться. А вот гляди-ка ты, продрала до печени.

Её выходки. Игры в догонялки. Ледяная, маньячная отстраненность во взгляде. Тягучее сопротивление в сексе, которое в один момент сменялось пожаром.

Всё это хотелось повторить.

Чертовщина какая-то выходила с этой Дашей. А завтра еще проверка нагрянет. Нужно решить, куда посадить проверяющего, чтобы ухо не грел, чем не надо, и нос не совал, куда не следует. За суетой и беготней Поляков этот вопрос выпустил из-под контроля.

И черт с ним.

Завтра.

Все знают: к хорошему быстро привыкаешь. Паша к завтракам на работе тоже быстро привык.

Только по субботам на работе завтраками не кормят.

А ехать туда было нужно. Вчера из-за внезапного бегства Дарьи Владиславовны, чтоб ей икалось, ему пришлось всё бросить.