батальона[50]. Помимо основного пехотного боевого подразделения батальон включал в себя две команды связи, конную разведку, саперную команду, транспортную команду, пулеметную команду. Батальон рассматривался как пехотное подразделение, предназначенное для участия в боевых действиях. Командиром батальона стал полковник И. А. Чибисов, вступивший в должность 21 июня 1917 года. Своим адъютантом Чибисов выбрал одну из женщин-добровольцев, Екатерину Чоловскую. Осуществлять помощь в формировании и обучении батальона поручалось двум штаб-офицерам из резерва штаба округа, а также четырем обер-офицерам и двенадцати солдатам из Александровского военного училища. Батальонным врачом был назначен окружной медицинский эксперт [РГВИА. Ф. 3474. Оп. 2. Д. 10:1 и далее]. Чибисов требовал, чтобы в подразделении соблюдалась строгая дисциплина, поскольку полагал, что

дисциплина – душа боевой части. Чем строже она будет проводиться членами батальона, тем больше будет в нем единения, а в единении – сила [РГВИА. Ф. 3474. Оп. 2. Д. 5: 7 об].

Поэтому он приказал поддерживать в казармах строгий режим и тщательно следить за поведением женщин, особенно по отношению к мужчинам. Впрочем, это не означало, что Чибисов насаждал дисциплину по образцу царской армии или требовал беспрекословного подчинения, подобно Бочкаревой. Вся деятельность его подразделения приводилась «в полное соответствие с вводимым новым строем социал-демократической республики» [Там же: 5 об].

Поэтому для регулирования внутренней жизни батальона в нем был создан солдатский комитет, наделенный всеми полномочиями, которые предусматривались Приказом № 1 [Там же: 15]. Выборы в комитет были отложены до того времени, когда личный состав батальона лучше познакомится друг с другом. 20 августа они состоялись; представителями были выбраны шесть женщин, еще три были назначены заместителями. Тогда же в батальоне был создан внутренний дисциплинарный суд [РГВИА. Ф. 725. Оп. 54. Д. 489: 19]. Сами по себе военнослужащие батальона имели право принадлежать к любой политической партии или объединению, однако батальону в целом было запрещено преследовать какие-либо политические цели, не согласующиеся со взглядами Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов или Временного правительства. Это было довольно неудобное требование, учитывая, что по некоторым вопросам эти два руководящих органа, несомненно, расходились [РГВИА. Ф. 3474. Оп. 2. Д. 5: 5].

Дневной распорядок военнослужащих батальона был строгим. Женщины-добровольцы вставали в 6:30 утра и произносили утреннюю молитву. С 6:30 до 7:30 они убирали казармы перед проверкой взводными и отделенными командирами. В награду за прохождение проверки они получали скудный завтрак из чая с хлебом. Интенсивное обучение и выполнение трудовых повинностей продолжались до 11:00, когда подавали обед. После обеда добровольцам выделялось свободное время до 14:00, после чего обучение возобновлялось. В 18:00 военнослужащие батальона ужинали, а затем до 21:00 занимались строевой подготовкой и другими военными учениями. В 22:00 женщины возвращались в казармы и после вечерней молитвы ложились спать.

Женщины-солдаты должны были ограничивать контакты с гражданским миром. Визиты членов семьи или друзей позволялись только по предварительному разрешению начальства. В свободное от обязанностей время добровольцам предоставлялись недолгие увольнения из батальона, но к 22:00 они должны были возвращаться в казармы. Находясь в городе в увольнении или по служебным делам, женщины должны были вести себя безупречно и не забывать, что «звание воина высоко и почетно» и что «по одному неблаговидному поступку посторонние будут судить с неблагоприятной для нас точки зрения весь батальон» [РГВИА. Ф. 3474. Оп. 2. Д. 5. Л. 7].

Женщины-добровольцы проходили обучение под руководством мужчин-инструкторов, назначенных штабом Московского военного округа. После появления достаточного количества подготовленных женщин-офицеров ими предполагалось заменить мужчин-инструкторов, равно как и другой мужской начальствующий состав. С этой целью из числа военнослужащих батальона, имевших высшее образование, были отобраны 25 женщин для поступления в Александровское военное училище[51]. После прохождения офицерских курсов они должны были получить звание подпоручика и командные посты в батальоне. К концу сентября женщины-юнкера завершили обучение и получили офицерские полномочия [РГВИА. Ф. 3474. Оп. 1. Д. 13 и далее]. Однако они так и не были назначены на командные посты, поскольку в октябре их службу прервала большевистская революция.

Социальный состав 2-го Московского женского «батальона смерти» был разнообразным, как и в других женских воинских частях того времени. Некоторые женщины-добровольцы имели среднее и высшее образование, происходили из дворянства и среднего класса. Однако основную массу составляли представительницы рабочего класса и крестьянства. Было много неквалифицированных работниц, домашней и иной прислуги, фабричных служащих и крестьянок. Большинство в браке не состояли и детей не имели. Почти все женщины-солдаты исповедовали православие, хотя в рядах батальона были католички, одна лютеранка и одна мусульманка. Также в батальоне служили несколько казачек. Большинство женщин были не коренными москвичками, а уроженками различных российских городов, от Иркутска в Сибири до Люблина в Польше. Некоторые из добровольцев этого батальона уже имели боевой опыт, а несколько даже получили награды за храбрость, в том числе Георгиевские медали. Другие успели поучаствовать в войне в качестве сестер милосердия и другого медицинского персонала [Женский «батальон смерти» 1917 г: 5]. Возраст военнослужащих батальона колебался от пятнадцати (несмотря на нижний возрастной предел в восемнадцать) до 37 лет, но в среднем составлял около 30 лет [Там же]. Это подразделение привлекало многих юных девушек, которые, услышав о формировании батальона, убегали из дома против воли родителей или без их ведома и пытались вступить в его ряды. Обеспокоенные домочадцы часто обращались в штаб Московского военного округа с просьбами вернуть домой дочерей-беглянок [РГВИА Ф. 3474. Оп. 2. Д. 5: 7].

Благословение 2-го Московского женского «батальона смерти» на Красной площади 2 июля 1917 года (любезно предоставлено Государственным центральным музеем современной истории России, Москва)

Во время обучения 2-й Московский женский «батальон смерти» посетили несколько известных личностей. 2 июля на Красной площади Московский женский батальон благословил архиепископ Тихон. Подразделение георгиевских кавалеров вручило батальону икону святого Георгия Победоносца [Время 1917 28 июня: 2; Огонек 1917 № 23: 443]. В начале августа женщинам-солдатам нанесли визит представители миссий Антанты в России. На иностранных гостей женский батальон произвел сильное впечатление. Панкхерст, входившая в состав делегации, отметила, что, по ее мнению, женщины были «в идеальной форме». В своей речи после смотра она сказала, что усилия русских женщин демонстрируют равенство женщин с мужчинами не только в правах, но и в обязанностях. Член французской миссии полковник Луазон восхитился, с какой серьезностью женщины занимаются военными делами, и высказал уверенность, что дисциплина в женском батальоне послужит прекрасным примером для многих мужских подразделений. В прочувствованной речи он похвалил женщин-добровольцев и объявил, что во Франции была только одна Жанна д’Арк, а в