также вызывает излишние расходы казны» [Там же: 55]. В результате в середине ноября комитет представителей 27-й дивизии проголосовал за расформирование женских рот и отправку женщин-добровольцев домой. Женщины-солдаты московского батальона так и не получили возможность проявить себя в сражении [Сенин 1995: 182].

3-й Кубанский женский ударный батальон

Попытки создать женскую воинскую часть на Кубани первоначально были предприняты, и в Петербурге, и Москве, по частной инициативе. В начале июня 1917 года кубанская казачка Матрена Залесская принялась созывать женщин со всей Кубани на защиту России от внешнего врага. Собрав в течение июня отряд из нескольких сотен женщин, Залесская и Организационный комитет батальона обратились к Военному министерству за официальным разрешением и помощью в формировании подразделения [РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 239: 3]. В то время центральное военное руководство искало способы, как удовлетворить непрекращающиеся просьбы женщин, желавших уйти на фронт. В июле было принято решение создать дополнительные женские воинские формирования, в том числе еще один пехотный батальон для участия в боевых действиях. В июле 1917 года ГУГШ дало согласие на формирование 3-го Кубанского женского ударного батальона, который предполагалось отправить на фронт.

Формирование Кубанского женского батальона происходило так же, как и создание женских воинских частей в Петрограде и Москве. Организационной моделью вновь послужило штатное расписание Туркестанского стрелкового батальона. Исполнительная работа, связанная с формированием этой воинской части, проходила под руководством командующего войсками Кавказского военного округа. Решение финансовых вопросов ГУГШ возложило на военный фонд и сразу приказало выделить на формирование батальона 1500 рублей. Все дополнительные траты также должен был покрывать военный фонд. За припасы и снаряжение отвечало главное управление по снабжению армии. Лошадей заказывали из конного резерва [РГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 1557:100]. Залесская обратилась в Военное министерство с просьбой предоставить снаряжение и обмундирование (в особенности обувь), подходящие женщинам по размеру женского [Там же: 69]. Таким образом, обмундирование должно было шиться специально по мерке, снятой с военнослужащих батальона.

Как и в других женских подразделениях, командные должности временно должны были занимать мужчины, пока женщины не пройдут офицерскую подготовку и не смогут их заменить. Организационный комитет попросил назначить командиром штаб-офицера с боевым опытом и по крайней мере одной наградой. На примете у них был конкретный человек – офицер Кубанского казачьего войска, войсковой старшина А. Г. Синчило [РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 239:1 об]. Синчило служил в действующей армии с самого начала войны, в 7-м Кубанском пластунском батальоне в составе 2-й Кубанской пластунской бригады, имел несколько боевых наград. С весны 1917 года он совместно с комитетом участвовал в создании женского подразделения [Там же: 3].

Чтобы уменьшить число мужчин в подразделении, его штатным расписанием предусматривалось минимальное количество офицерских должностей, необходимых для функционирования батальона. Остальной личный состав, включая врачей, санитаров, а также весь строевой и нестроевой состав, должен был состоять из женщин-добровольцев. Штатное расписание батальона предусматривало 1000–1200 строевых и нестроевых военнослужащих. Для нестроевой службы предполагалось выделить 1/5 часть личного состава. Батальон делился на четыре роты, в каждой по четыре взвода. Из женщин-добровольцев, не вошедших в эти четыре роты, формировалась пятая, резервная, для восполнения потерь после того, как батальон начнет участвовать в боевых действиях. Ротными командирами назначались младшие унтер-офицеры, уже имевшие боевой опыт. Такую же квалификацию должны были иметь командиры взводов. Кроме того, в каждую роту назначались еще десять унтер-офицеров для обучения и инструктажа. Все эти должности предназначались для людей, имевших боевой опыт, предпочтение по возможности отдавалось женщинам. В состав батальона входили также две женщины-врача и пять санитарок. Из числа добровольцев в подразделение назначались писарь, казначей и заведующий хозяйственной части. Штатным расписанием батальона предусматривались и другие нестроевые должности – священник, ружейный мастер и его помощник, два кузнеца, два шорника и сапожник, но для этих обязанностей могли привлекать людей со стороны, в том числе мужчин. Залесская как младший офицер штаба была назначена помощником командира и должна была служить посредником между женщинами-добровольцами и командным составом [Там же].

В подразделение принимались все женщины, достигшие совершеннолетия, а также более младшего возраста; последние должны были предоставить разрешение от родителей или опекунов. Женщины должны были на время службы забыть о доме, семье и друзьях и целиком посвятить себя военной жизни [К организации женщин-волонтерок 1917: 4]. Большинство женщин-добровольцев Кубанского батальона составляли казачки и кавказки, хотя призыв был открыт для всех жительниц Кубанской области. Многие из добровольцев были женами солдат. У ряда призывников был предыдущий военный опыт – несколько человек участвовали в боевых действиях в составе мужских частей.

Похоже, что из всех русских женских военных формирований 1917 года Кубанский женский батальон был больше всех обделен вниманием и пользовался самой скромной поддержкой со стороны военного руководства. Подразделение испытывало существенные организационные трудности, и процесс формирования продвигался чрезвычайно медленно. Военное министерство одобрило создание подразделения еще в июле, однако в сентябре организаторам батальона еще не поступили соответствующие документы, необходимые, чтобы начать формирование [РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 239: 37]. К октябрю в создании батальона почти не было достигнуто никакого прогресса. Почему, не вполне ясно. Центральное военное руководство, по-видимому, совершенно не имело понятия, что происходит с подразделением. 6 сентября 1917 года Отдел по устройству и службе войск ГУГШ обратился к военному штабу кубанско-кавказских войск с вопросом, готов ли женский батальон к отправке на фронт в соответствии с его боевым назначением [Там же: 9].

Но к тому времени подразделение едва сделало первые организационные шаги, и в середине октября еще только началось его официальное формирование. 15 октября Организационный комитет батальона направил телеграмму главнокомандующему Кавказской армией с просьбой как можно скорее завершить формирование, поскольку было получено одобрение всех соответствующих органов [Там же: 1]. 21 октября Залесская обратилась к Кубанскому военному округу с требованием немедленно оказать содействие в формировании женского подразделения. Батальон по-прежнему испытывал нехватку в продовольствии, снаряжении, лошадях и денежных средствах [Там же: 25]. В подразделение не было назначено и офицеров, за исключением батальонного командира, войскового старшины Синчило. Батальон даже не получил соответствующих бумаг и документов, необходимых для его официальной регистрации и распределения штатных должностей. 24 октября военное руководство на Кубани запросило инструкции насчет выделения средств для формирования женского батальона. К тому времени непосредственное наблюдение за формированием батальона, перешло к атаману Кубанского казачьего войска [Там же: 31].

Представляется, что только тогда фактически началось формирование 3-го Кубанского женского ударного батальона. 7 ноября 1917 года ГУГШ выпустило общий приказ о роспуске всех женских воинских частей, за