Конечно, доверия и расположения местных я не снискала, но сумела подслушать кое-какие замечания, коими и поспешила поделиться.

– Боюсь, в Друштаневе его не слишком-то любят. Он полагает, что слишком хорош для этих мест, хоть и небогат. Конечно, по сравнению с друштаневцами он очень богат, но, на мой взгляд, это не так уж много. В Чиаворе у него есть близкий друг – то ли врач, то ли ученый, и сейчас этот друг как раз гостит у него. Можно надеяться, это свидетельствует о дружественном расположении к иностранцам.

– От кого же поступила эта информация? – спросил мистер Уикер.

– От деревенских женщин.

Он буркнул себе под нос нечто пренебрежительное (я разобрала только слово «сплетни»), но лорд Хилфорд одобрительно кивнул.

– Я склонен этому верить. Грителькин писал, что боярин – человек амбициозный и не слишком лоялен к царю. Свидетельствует ли это о благосклонности к нам, сказать не могу.

– По крайней мере, попробовать стоит, – сказал Джейкоб. – Вот только ехать придется вам.

Титул ширландского эрла должен был произвести на боярина впечатление – хотя бы настолько, чтобы лорда Хилфорда пустили на порог. А после этого мы уже могли бы выяснить, склонен ли Иосиф Абрамович Кирзофф помочь нам.

На следующее же утро лорд Хилфорд отправился в путь, взяв одного из местных жителей в провожатые. Дорога до охотничьей резиденции боярина должна была занять два или три дня, но, стоило ему уехать, откуда ни возьмись, явилась новая беда.

Все началось, когда я была в бане. Для тех, кто не знаком с предметом: бани используются в Выштране вместо приема ванн. Дабы не подвергать себя воздействию ледяной воды родных рек и не греть воду для индивидуального пользования (весьма расточительный, если вдуматься, метод), выштранцы возводят для мытья специальные постройки, где жгут дрова, чтобы накалить камни. Далее, избавив помещение от дыма, можно сидеть внутри и наслаждаться теплом. Жар раскаленных камней вызывает обильное выделение пота, и влага, соскребаемая с кожи, заодно уносит с собою грязь.

Но, как можно догадаться по упоминанию потоотделения, в бане следует находиться полностью обнаженным. По этой причине выштранцы строго разграничивают, кто в какое время может ею пользоваться. Женщины начинают топить баню с утра и затем моются, пока нет мужчин. Мужская очередь наступает ближе к вечеру.

Однако представители одного пола посещают баню совместно, и этому мое ширландское воспитание решительно воспротивилось. Я никак не могла заставить себя появиться нагишом среди деревенских женщин, тараторящих так, что не получалось разобрать ни слова, или – что более вероятно – сидящих в неловком молчании. Полагаю, они и сами предпочитали обойтись без моего общества: баня – время компанейского отдыха, а присутствие чужака этому препятствует. Поэтому мы пришли к компромиссу: в обмен на приватность я должна была смириться с нестерпимым жаром и дымной атмосферой и мыться первой, немедленно после проветривания.

Да, мне следовало бы преодолеть смущение: с друштаневцами лучше было сойтись поближе, а участие в подобных ритуалах повседневной жизни в этом отношении очень эффективно. И все же я предпочла описанную выше договоренность. Оправившись от изначального удушливого воздействия жара – какой контраст в сравнении со свежестью горного воздуха! – я устроилась поудобнее. Пот уносил с собой не только грязь – казалось, с ним из пор вытекает и постоянное утомительное напряжение. Утром лорд Хилфорд отправился с визитом к боярину, Иосиф Абрамович Кирзофф вышлет на поиски своих людей, Индрик Грителькин найдется, и все будет хорошо…

Внезапный протяжный, раскатистый рык заставил меня вскочить со скамьи.

Вначале я попросту удивилась. Что бы это могло быть? Неизвестно. Звук, судя по всему, донесся снаружи. Я прислушалась, но больше ничего не услышала и вновь села, прислонившись к стене.

Едва моя спина коснулась горячих досок, звук повторился.

На этот раз он прозвучал заметно ближе.

Все волоски на теле встали дыбом – нелегкая задача в такой удушливой жаре. Звук, чем бы он ни был, исходил не из человечьего горла. Издать его не могли ни овца, ни волк, ни любое другое из знакомых мне существ. Наиболее вероятными кандидатами, как исключительно рационально, вопреки пробежавшему по спине холодку, подсказывал мой разум, были медведь… и дракон.

Когда человек наг, его страх обретает особую силу. Неважно, поможет ли одежда в данной ситуации: лен и шерсть никак не защитили бы меня от когтей зверя, бродившего снаружи. Все дело в психологическом эффекте. Под защитой одних лишь дощатых стен бани я чувствовала себя крайне уязвимой, и все же жалела, что они не дают разглядеть источник звука.

Разглядеть – и легко убежать от него.

Тишина. Я затаила дыхание, но тут же заставила себя выдохнуть: от жары очень быстро закружилась голова. Выдох перешел в жалобный вскрик: что-то заскребло по бревенчатой стене снаружи. Но где же все местные жители? Баня стояла в стороне от друштаневских домов, но не настолько же далеко, чтобы никто не заметил медведя, дракона, или другого столь же крупного зверя, подбиравшегося ко мне! Я решила позвать на помощь, но горло перехватило от страха, к тому же я опасалась спровоцировать нападение.

Резкий скрежет… Ступая как можно тише, я прокралась к дальней стене, прижалась к ней и огляделась в поисках хоть какого-нибудь оружия. Раскаленные камни наверняка сильно обожгли бы зверя, но их нечем было поднять, кроме собственных нежных ручек. Скамья? Смогу ли я ударить ею зверя по голове? Только если ее удастся вытащить за дверь – или если зверь проломит стену. Но выбирать было не из чего, и я крепко обхватила доски, образовывавшие сиденье.

Скамья оказалась тяжелее, чем я думала, и, поднимая ее, я закряхтела от натуги. Справившись со скамьей, я принялась ждать, но вскоре руки начали дрожать, и импровизированное оружие пришлось опустить. Я замерла, склонившись над скамьей, готовая в любой момент поднять ее вновь.

Тишина…

Долгая тишина…

И вдруг – стук в дверь.

Я взвизгнула. Нервы были так напряжены, что при малейшем звуке загудели бы, как струны арфы, а стук был громким, нетерпеливым.

– Другие ждут! – крикнула Дагмира из-за двери. И тут же, в ответ на мой визг: – С вами все хорошо?

– Да, я… Все хорошо, – ответила я, переводя дух.

Какая ложь! Путаясь в собственных ногах, я прошла к внутренней двери и вышла в крохотные темные сени, удерживавшие тепло в бане, когда кто-либо входил или выходил. Я всегда раздевалась там, не вполне доверяя деревенскому этикету, предписывавшему не глазеть на раздевающихся у входа, и не желая подставлять обнаженное тело холодному горному ветру. Поспешно одевшись и обувшись, я подхватила капор и распахнула наружную дверь.

Дагмира, ждавшая снаружи, пристально оглядела меня.