(Меня долго обвиняли в отсутствии материнского инстинкта. Насколько я могу судить, этот инстинкт заключается в постоянных попытках спеленать и связать свивальником всякого, кому менее восемнадцати, чтобы он никогда ничего не узнал об окружающем мире и его опасностях. Понять, зачем это может быть нужно, особенно с точки зрения выживания видов, мне так и не удалось, но следует признать: на сей раз в исследовательском азарте я забыла об осторожности настолько, что позволила десятилетнему мальчишке играть с заряженной винтовкой.)

К счастью для всех заинтересованных лиц, скука вскоре одолела мальчишку окончательно. Он спросил, нужен ли мне еще кувшин с цуйкой, я лишь махнула в его сторону рукой, и он, забрав кувшин, ушел восвояси. Я же достала готерхэмовскую «Анатомию пернатых» и с ее помощью продолжала размышлять о механике работы драконьих крыльев в полете. Солнце склонилось к горизонту, но я даже не заметила этого – лишь ниже склонилась над своими рисунками, чтобы разглядеть их в угасающем свете. В таком виде и застали меня вернувшиеся мужчины.

Очнувшись от раздумий, я тут же поняла, что рассказывать о своем открытии сейчас не время. Джейкоб с лордом Хилфордом вошли в рабочий кабинет в разгаре тревожного разговора.

– …Дождей не было вовсе, – говорил эрл, – и снега, чтобы оправдать это, было слишком мало, – даже здесь, а уж тем более на равнинах. Прошел почти месяц! Он давно должен был вернуться.

– Кто? – спросила я, оторвавшись от работы и протирая утомленные глаза.

– Грителькин, – хмуро ответил Джейкоб, усаживаясь на ближайший стул.

Речь шла о хозяине дома, ражеше, что должен был стать гидом нашей экспедиции. К стыду своему, я совершенно забыла о нем.

– Вернуться из Чиаворы? – уточнила я.

– Если только он добрался туда, – ответил Джейкоб мрачнее прежнего.

Я отложила перо и выпрямилась, почти не замечая, как ломит плечи после долгого сидения в неудобной позе.

– Вы полагаете, нам солгали?

– Лично я – нет, – сказал лорд Хилфорд, меряя шагами скрипучий пол. – А вот ваш муж – из более подозрительных. Нет, слишком многие в один голос твердят, что он выехал нам навстречу. Боюсь, что-то стряслось с ним в пути.

Во мраке кабинета это предположение звучало не просто зловеще, а прямо-таки пугающе. Однако я решила ни за что не вести себя как боязливая дурочка. Убедившись, что голос не дрогнет, я спросила:

– Драконы?

Лорд Хилфорд пожал плечами.

– В дороге с одиноким путником может случиться что угодно. Болезнь, разбойники… Лошадь сбросила, в конце концов!

– Но вы считаете, что дело в драконах, – сказала я.

– Ученому, миссис Кэмхерст, не пристало спешить с выводами. Его рассуждения должны основываться на собранных данных.

Данные у нас были. Мы знали, что местные горные змеи нападают на людей. Более того: хотя большая часть инцидентов произошла выше, как минимум два имели место по дороге на Чиавору. Но это совершенно не доказывало, что мистер Грителькин был съеден драконом. Вопрос был в другом: что могло бы послужить доказательством?

– Не стоит ли отправить кого-нибудь в Чиавору? – предложила я. – Пусть расспрашивают по пути – посмотрим, не вспомнит ли кто-нибудь, что видел его?

Правда, Выштранские горы так мало населены, что шансы на успех были невелики.

– Возможно, стоило бы, – согласился эрл, – но кого? Уж очень не хотелось бы бросать исследования на полпути.

Ответ казался мне очевидным:

– Я могла бы поехать.

– Ни под каким видом! – тут же вскинулся Джейкоб.

Такая горячность меня удивила.

– Не ты ли совсем недавно советовал мне вернуться в Чиавору?

– Да, когда ты могла уехать с теми чиаворцами, – ответил Джейкоб. – А кто будет сопровождать тебя сейчас? Нет, речь не о приличиях, – отмахнулся он от моего возражения прежде, чем я успела высказать его. – Скорее, о твоей безопасности. Все, что может произойти в дороге с одиноким путником, может легко постичь и одинокую путницу.

В комнате было так темно, что я сосредоточилась на его голосе, а не на выражении лица. Последнее он, скорее всего, прекрасно контролировал, а вот в первом явственно чувствовалось напряжение. И даже страх.

Сотни контраргументов рвались с языка. Я была превосходной наездницей; меня могла бы сопровождать Дагмира; уж лучше я, чем, скажем, мистер Уикер, от коего в экспедиции гораздо больше пользы… Но я не высказала вслух ни одного из них – оттого, что одна вещь была сильнее всех этих аргументов, вместе взятых, и это было нежелание огорчать мужа. После приезда в Выштрану я уже не раз сильно оплошала и сейчас не хотела бы совершить нечто подобное вновь.

Поднявшись со стула, я подошла к нему. Не говоря ни слова, я протянула руку, он, не говоря ни слова, принял ее, и, крепко стиснув пальцы в темноте, одним лишь прикосновением мы высказали друг другу все, что требовалось. Мы были в чужой стране, в окружении стольких опасностей, что страшно было подумать, и у нас не было ничего, кроме нас самих и наших товарищей. Но этого было вполне довольно.

Очарование момента нарушило появление мистера Уикера. Пока лорд Хилфорд объяснял ему сложившуюся ситуацию, я обошла комнату и зажгла свечи – что следовало сделать давным-давно. В их теплом свете наше положение уже не казалось таким мрачным, как минуту назад.

– Нельзя ли попросить съездить кого-нибудь из местных мужчин? – спросила я.

– Я уже думал об этом, – откликнулся лорд Хилфорд. – Попробовать можно, но время для таких просьб неподходящее. Вскоре пастухи погонят стада на верхние пастбища. У них просто не найдется лишних рук.

В недолгом приступе иррациональности я подумала было отыскать контрабандистов и попросить их разузнать о Грителькине. Но после опрометчиво данного мною в горах обещания положить конец нападениям драконов Хацкель, скорее всего, не стал бы меня и слушать. Тем более что к выполнению обещания я с той ночи не продвинулась ни на шаг.

И тут мне в голову пришла лучшая мысль:

– А нельзя ли обратиться за помощью к боярину?

Внезапная тишина означала, что мне удалось наткнуться на вполне реальный выход. Отвернувшись от последней зажженной свечи, я отметила, как мужчины обмениваются взглядами.

– Вы ведь не знакомы с ним, не так ли? – спросил мистер Уикер.

Лорд Хилфорд отрицательно покачал головой.

– Нас должен был познакомить Грителькин. Выштранские бояре – народ необщительный, собственно выштранцев среди них нет ни единого, и все они смотрят на крестьян свысока. Половина бояр все время проводит при дворе царя, в Купелии, оставляя управление своими землями наместникам – ражешам и прочим. Но этот, по словам Грителькина, почти все время живет здесь. Может, Купелий ему не благоволит, а может, он просто предпочитает горный воздух. Зовут его Иосиф Абрамович Кирзофф.