– Ага, я, помнится, заверяла, что от меня не будет неприятностей, так что мужик в обиде.

– Да и бог с ним, потом разберемся. Как ваши дела, рассказывай!

– У меня не слишком много времени, Ген.

– Что такое? Бодрые мальчики вами уже интересовались?

– Насколько я могу судить, нет. И мои передвижения тоже вроде бы остались незамеченными. Но девушку уже могут активно искать. И не забывай, что я в розыске как-никак, так что предпочла бы долго не светить лицом в самом центре города.

– Понимаю. Тогда давай коротенько и по делу. Что наша девушка?

– Стойко переносит лишения, хотя был момент, я думала, что не выдержит. Поэтому мы пока окопались в старом доме нашего общего знакомого.

– Понял тебя. А как вообще? Что-то движется?

– Работаю над этим и предпочла бы не торопиться, – уклончиво ответила я.

– Тебе виднее, пожалуй, – не стал спорить полковник.

– Но, возможно, нам потребуется много передвигаться по городу и его окрестностям в самое ближайшее время. В связи с чем хотелось бы знать, как там коллеги, не слишком активничают? Сам понимаешь, встречи, не предусмотренные регламентом, для нас с девушкой крайне нежелательны.

Коллегами я обычно не без доли иронии называла господ полицейских. И Генке об этом было хорошо известно, поэтому он понял меня буквально с полуслова.

– Активничают, – крякнул приятель, – сама понимаешь, это побочный эффект созданного тобой шума.

– Феерично! – фыркнула я. – А кто обещал всяческую помощь и содействие?

– Чем могу, дорогая! В экстренном случае действуй по предусмотренной схеме. – Говоря так, Генка имел в виду, что оставил мне контакты людей, которые должны были посодействовать в случае задержания кого-то из нас с Алиной. Но риски, а также возможность разоблачения таким образом возрастали в арифметической прогрессии. Тем более что я приближалась к финальному этапу операции.

– В экстренном случае будет дешевле и проще всех убить, – съязвила я.

– Лучше обойтись без лишних жертв, моя грозная леди, – хихикнул Петров.

– Лучшее – враг хорошего, – снова фыркнула я, но уже значительно веселее.

– Ты там завязывай французов цитировать, – рассмеялся приятель.

– Сначала эту мысль высказывал итальянец, потом знаменитый на весь мир англичанин. А уж только потом француз. Правда, истины ради стоит заметить, что именно Вольтер придал этому выражению форму, которая стала крылатой и известной на весь мир. Но мы отвлеклись от основной темы.

– Да! А я уже начал думать, что ты пытаешься что-то зашифровать, и боялся голову сломать.

– Брось, ты понимаешь меня, как никто, всегда.

– Да, дорогая подруга. И я чувствую, что ты собираешься мне что-то сказать. Нечто важное, полагаю.

– Да, Гена, я хочу попросить тебя, и это правда для меня очень важно.

– Конечно, что угодно.

– Не торопись обещать. Я хочу сказать о подопечной, там есть много обстоятельств, которые значительно смягчают, если не меняют ход дела кардинально.

– Жень, она осуждена, ее дело давно закрыто и сдано в архив.

– И теперь ничего изменить нельзя? Более того, к ее годам прибавится срок за побег, так, что ли?

– Не кипятись, Охотникова! Помни, что находишься на улице, рядом с проезжей частью и прохожими.

– Давай еще скажи мне, что это не место для обсуждения подобных вопросов.

– В том числе, – фыркнул Генка.

– А для меня это важно! – уперлась я. – И не надо мне сейчас говорить, что ей наша увеселительная прогулочка выйдет боком. И что ты, взвешивая все резоны, вообще не брал в расчет риски для другого человека.

– Я в первую очередь взвешивал возможные риски для тебя, разумеется. А об осужденной девушке думал только во вторую очередь, уж не взыщи, подруга! – начал кипятиться Генка. – И новый срок ей никто добавлять не станет, если ты об этом. Но гулять на свободе ей доведется не долго. Как только закончатся ваши приключения, полетит в колонию белым лебедем.

– Ген, а может быть, ты для нее организуешь пересмотр дела с отбытием на поселении?

– Я даже не знаю, – протянул приятель, – это ведь очень сложно все, понимаешь? Дело было громкое да нашумевшее, преступники особо опасные и статья серьезная.

– Петров, я тебя очень прошу, постарайся!

– Сделаю все, что смогу, – быстро ответил он. И мне показалось, что он очень торопился отделаться, чтобы я больше не донимала просьбами. Но это было и неважно. Главное – добиться принципиального согласия полковника и заручиться поддержкой его людей. Дальше – дело техники, я и сама смогу добиться для Алины всего, что задумала.

– Чего замолчала? Пакость какую-то замышляешь, подруга? – занервничал Генка.

– Нет, просто задумалась. Мне пора, пожалуй. Скоро вступаем в завершающую фазу, не хочу лишний раз рисковать.

– Тебе нужны какие-нибудь ресурсы?

– Пока нет, наш быт очень скромен. А разных неожиданностей пока не намечается. Как там тетя Мила?

– Я нашел способ присматривать за ней и помогать так, чтобы это никому не бросалось в глаза и не насторожило возможных наблюдателей.

– Хорошо, спасибо, Гена. Давай прощаться, мне и правда пора.

– Давай, осторожней там, и удачи.

– Ага, связь, как и планировалось, только в экстренном случае.

После разговора с Генкой я поняла, что, возможно, мне придется бороться за Алину в одиночестве. Впрочем, я была к этому готова. В конце концов у меня самой были связи с адвокатами, местными и столичными, знакомые в прокуратуре. И даже парочка таких людей в этой сфере, которые сочли бы себя моими должниками. Так что я сама смогу организовать пересмотр дела, даже если Петров помогать откажется.

С этими бодрыми мыслями я забежала в ближайший магазин и купила продуктов и еще несколько необходимых мелочей. Потом добралась до трассы, а там пересела на попутку, шедшую в сторону старого дачного поселка, где и находился заброшенный загородный дом, в котором мы сейчас обитали.

Алина с нетерпением ожидала моего приезда. Сначала она занималась нашим нехитрым хозяйством, потом отдыхала. А ближе к вечеру начала нервничать из-за того, что я слишком долго не возвращалась. Вернее, это ей казалось, что времени прошло слишком много.