- А если бы выкидыш? А если бы преждевременные роды? – не успокаивалась мама, утягивая в комнату.

- Тогда бы молокососу пришёл пиз… конец, - громыхнул папа, выгибая до хруста пальцы.

Глеб покосился на него, затем на дверь, после перевёл взгляд на меня и предпочёл не срываться в бегство. Ответить отцу ему было чего, но связываться с ним… опять же – дураком Глеб не был.

- Мам, пап, ну не по телефону же сообщать такую новость, - не выдержала я. – И время до родов ещё есть. Успеете познакомиться и натискаться.

- Где оно? Время? – продолжал высказывать недовольно папа. – Надо срочно свадьбу играть, пока ты не стала похожа на ром-бабу в белой глазури.

- Лера отказывается выходить за меня замуж, - решил подавить Глеб, надеясь снискать поддержку у родителей.

- Конечно. Зачем ей такая черепаха, ползущая целых три месяца к цели. Я тебе, Лерка, найду мужа получше, у которого со скоростью всё в порядке, - придавил зятька отец.

- Не везде приветствуется скорость. Да, Лерочка? Девушки не любят скорострелов, - начал заводиться Глеб.

- Всё, хватит! – не выдержала я, выпячивая вперёд живот. – Прекратите собачится, если не хотите увидеть преждевременные роды! Как тебе не стыдно, папа. Взрослый мужчина, лучший юрист, почти дедушка, а ведёшь себя как вредный мальчишка в песочнице.

- Молчу, молчу, дочка, - сдался папа. – Слова плохого больше не скажу твоему молокососу, - а нет, не сдался.

- Зачем упрямишься, Валерия, - перехватила эстафетную палочку мама. – Не хочешь свадьбу, так хоть распишитесь. Дети должны рождаться в браке.

Сказала бы она это своей младшей сестре, которая родила уже третьего ребёнка, но продолжала пудрить мозги гражданскому супругу и пользоваться его обхаживаниями и уговорами, купаясь в конфетно-букетном периоде, затянувшемся на двенадцать лет. Каждый раз она говорит ему, что не готова связать себя узами брака, а он уже в сотый раз придумывает новый сценарий предложения.

- Я не хочу быть похожей на ром-бабу в белой глазури, - поморщилась, представив себя в пышном платье необъёмного размера. Поправилась не сильно, но расплывшаяся талия и живот размером с восьмикилограммовый арбуз не очень подходили для торжественной церемонии. – Вот рожу, похудею, и сыграем пир на весь мир.

Глеб напрягся, стиснул мою руки и умоляюще посмотрел на меня. Так долго вымаливать прощение он не рассчитывал. Зная его, могла предположить, что собирался он на это выделить пару недель от силы. Выдержала его взгляд с серьёзным лицом и подмигнула, растягиваясь в улыбке. Да любимый, мучать я тебя собиралась долго. Очень уж нравились твои способы задабривать косяки.

Выяснив отношения, мы, наконец, принялись за чай с абрикосовым пирогом, по фирменному маминому рецепту. В процессе, родительница притащила альбом с моими детскими фотографиями и с упоением рассказывала, как я в два года устроила художество на свеже поклеенных обоях, намазав на них всё содержимое горшка. За этим занятием меня застал отец, пришедший с работы и мечтающий отдохнуть после сложного заседания.

- Вместо сна мы полночи отдирали обои и отмывали мебель с полами, - вспоминал папа, с нежностью смотря на меня. – Пока наша хуёжница сладко сопела в кроватке.

К концу вечера напряжение рассосалось, переросло в дружескую атмосферу, почти в семейную, и я успокоилась. Как бы не рычал отец, Глеба он принял. Принял, одобрил и впустил в семью. Уходили мы с лотками разных вкусностей и с орущем лысиком, скоблящим переноску и требующим свободу котам.

В такси Глеб назвал свой адрес, а мне, вдруг, стало обидно, что он не поинтересовался куда меня везти. Спорить сил не было, но надуться, как мышь на крупу, мне никто не запрещал. Так я и поступила. Отвернулась к окну, поджала губы и ушла в полный игнор, не отвечая на расспросы наглого собственника.

- Лер, тебе плохо? Что-то болит? Развернуть машину в клинику? Ну чего молчишь? – докапывался Казарцев, ловя убегающую руку.

- Я не собиралась ехать к тебе домой, - процедила сквозь зубы. – У меня есть свой.

- Ну что за детский сад, куколка? Мы без пяти минут женаты, ждём ребёнка, а ты вредничаешь и отказываешься жить со мной, - обиделся Глеб. – Хочешь, выделю тебе отдельную комнату?

- Не хочу. К себе хочу.

- Хорошо. Заберём Даниша и поедем к тебе, - сдался, обнимая и притягивая к себе. – Готов жить где угодно, только вместе с тобой.

Ко мне мы, конечно, не поехали. Даниш повизгивал от счастья, метался между нами, параллельно тыкая мордой в переноску, где ядовито шипел Пушок, передумавший выходить на свободу, а стоило псу отвлечься, ломанулся в гостиную и забился под диван. Прошла следом, и тут же окутало ностальгией, а следом крепкими объятиями.

- Безумно скучал, куколка. Боялся, что потерял окончательно. До сих пор боюсь. Не уходи от меня. Не выживу.

Как после таких слов уйти? Осталась, согласилась на общую спальню, пообещала не сбегать. Всю ночь Глеб держал меня в руках, прижавшись к спине и уткнувшись в волосы, а я обдумывала, как скоро его простить. Он, конечно, тварь. Но, моя тварь.

- Смотри, смотри, он мне машет ручкой, - восторгался Глеб, заворожённо пялясь в монитор. – А это нормально, что у него такие большие яички? – уже врачу.

- Хороший мальчик, - улыбнулась женщина. – Вам что-то не нравится?

- Не-не. Всё нравится. Сразу видно, мужик растёт, - гордо выпятил грудь и задрал подбородок, а затем жарко зашептал мне на ухо: - Представляешь, все девчонки будут его. Достаточно вывалить хозяйство.

- Дурак, - пнула в плечо, посматривая на доктора и краснея от неловкости. – Прекрати хохмить.

- Я не хохмлю. Всего лишь озвучиваю факты, - схватил меня за руку и прошёлся губами по пальцам. – Подрастёт, научу его девок кадрить.

- Может ещё на собственном примере покажешь? – прищурила глаза и выразительно продемонстрировала всё, что думаю об этом.

С такими взглядами на жизнь, наш сын вырастит избалованным мажором, прыгающим по женским койкам. Весь в папочку пойдёт, а если представить, что они со спортивным азартом начнут мериться пись… подвигами, в голову приходила мысль о скручивание конечности в морской узел.

- Все мои примеры остались в прошлом. Я нашёл свою куколку, и больше мне никто не нужен. Только моя куколка не хочет выходить за меня замуж. Обидно, знаешь ли.

А взгляд такой честный, преданный, умоляющий, как у Даниша, выпрашивающего косточку. Разве можно на него обижаться?

- Я согласна, - тихо проговорила, смотря на любимого и впитывая его нежность.

После клиники Глеб, как положено заботливому самцу, накормил, напоил и потащил в ЗАГС, действуя по принципу: «куй железо пока горячо». Он так достал тётеньку, что та отыскала какое-то окно через две недели, лишь бы мы быстрее ушли. С этого момента я в полной мере прочувствовала, что спокойствие и размеренность Греции остались там, в прошлом, а здесь, в настоящем началась сумасшедшая круговерть.