…Подумав, решили заморскую королеву во дворе принимать. И места много, сколь требуется, – все уместятся. И подход широкий, десять всадников в ряд пройдут на турах и мешать друг другу не будут. И пусть полог от солнца натянут… Пока князь парился да перекусывал, полотнище белого хлопка с большим знаком державы, Громовником, натянули матросы с экипажей двулодников. Повара сбились с ног, готовя угощение, суетились многочисленные девицы, коих призвали гостей обслуживать, если пир состоится. Строились охранники – не дай боги, что с гостями приключится нехорошее, только войны не хватало…

– Идут, княже! Из подворья вышли! – крикнул сверху воин, поставленный наблюдать за сигнальщиками на горе. Ему был виден весь город.

Все напряглись – ходу инкам до княжеского двора минут тридцать… Вначале услышали музыку. Непривычную уху, быструю, с чётким ритмом, отбиваемым барабанами. Марш? И верно – широким скользящим шагом, как-то странно высоко задирая колени, прибежали одетые в пышные доспехи из перьев воины с золотыми шестигранными булавами, рассыпались, окружая плотными шеренгами улицу. Потом появились девушки в белых длинных платьях без рукавов, несущие такие же белые, никогда раньше не виданные славами цветы, чинно шагающие по тёсаному камню мостовой лёгким, плавным шагом. Тоже рассыпались в две шеренги, повернувшись лицом к центру улицы, став перед воинами. И последними появились большие носилки, представляющие собой глухой короб, затянутый наглухо тканью с украшениями, которые несли за четыре ручки по десять воинов в высоких головных уборах из длинных перьев. Замыкали колонну опять девицы, и снова бежали воины, только с медными шестопёрами-булавами.

Все сопровождающие остались перед воротами, лишь носилки занесли внутрь. Поставили на землю. Выскочили двое полуголых мужчин, мгновенно раскатали длинный ковёр, сплетённый из птичьих перьев. Резко смолкла дикая музыка, и в гробовой тишине откинулась тканевая стенка.

Появилась стройная лодыжка в плетёной из золотых нитей обуви, то есть лёгкой подошве со множеством перекрещивающихся ремешков. Затем… Добрыня, да и все прочие, кто был во дворе, едва не потеряли от изумления дар речи: королева инков Мама Ольмо была высокой, голубоглазой и светлокожей! Её длинные волосы цвета гречишного мёда свободно спускались по плечам, касаясь талии, а платье доходило едва до середины голени. Не зная, инку невозможно было отличить от обычной славянки.

– Перун, огради меня от соблазна… – прошептал еле слышно Добрыня, ибо королева мало того, что была невероятно, просто волшебно красива, но и молода – судя по всему, ей едва минуло восемнадцать лет…

Вот уж воистину верно, что первое впечатление бывает зачастую обманчивым. Не так и молода оказалась королева инков, просто выглядела очень хорошо. И волновал её вопрос, прямо скажем, очень животрепещущий и насущный: всё-таки славы своими заставами смогли задавить майя достаточно, чтобы те обратили свои набеги в другую сторону. А именно, уцелевшие отряды и подрастающее в непроходимых джунглях поколение устремили свои голодные желудки на полдень, где до самых пределов земли раскинула свои крылья империя инков. Она тоже была, можно сказать, не слишком добросердечной… Но и не настолько беспощадной, как майя. Инки много воевали, покоряя окрестные племена, но давали взамен не меньше, если не больше: земледелие, культуру, включая собственную письменность, дисциплину и правопорядок. Если и убивали, то лишь за преступления и во время военных действий. А потом приходил администратор, назначенный императором, и начиналась другая жизнь – более стабильная, гораздо сытнее, но самое главное – намного спокойнее, чем прежде. Всего-то – плати мизерный налог да учи язык завоевателей. Дети же начинали посещать школу, где им преподавали науки и опять же речь инков, ибо без знания языка никто не мог занимать ни единой государственной должности. Закон, введённый самым первым правителем Манко Капака, вышедшим из таинственных пещер на севере большого озера Титикака, был очень суров, но одновременно и справедлив.

Поняв, что на севере майя не смогут одержать победу, людоеды двинулись на юг, разоряя ухоженные поля, пожирая людей и даже, совершенно случайно, убив самого верховного инку – правителя империи Тауантинсуйу, будущего супруга своей собственной сестры Ольмо. Ибо закон гласил, что лишь одна жена может быть у правителя, и должна она являться его родной сестрой… Но умная женщина не очень-то и пылала желанием подчиниться этому извращённому правилу, да и супруг её был младше почти на шесть лет, являясь, по существу, всего-навсего мальчишкой. А набеги майя усиливались с каждым днём, к тому же до империи дошли слухи, что далеко на севере появилась новая держава, чьи люди имеют кожу цвета богов и обладают могучими силами… Отдавать власть боковой ветви правительница инков не хотела и, поразмыслив и посоветовавшись с верными людьми, отправилась с визитом к белокожим северянам, естественно, по мнению южных обитателей… Правда, вначале разведчики втайне от славов выяснили, что государство, о котором дошли слухи, действительно существует. Потом построили большие плоты, собрали посольство. Лишь самые знатные и преданные воины поплыли сопровождать Маму Ольму в долгом плавании.

И первая же встреча с чужаками по-настоящему обнадёжила инков – такие корабли о двух корпусах индейцы никогда не видели. Поразила их и сталь, и громовое оружие, и ухоженность домов, не уступающая, а то и превосходящая имперские. Великолепные мостовые и дороги – втайне девушки-прислужницы уже успели обследовать окрестности города. Но самое главное – в домах города были водопровод и канализация. Если первым инков было не удивить – в их городах подобное тоже было не в диковинку, то вот второе…

И вот наконец, после трёх дней ожидания, явился владыка белокожих и был готов встретиться с императрицей Тауантинсуйу… Они оба всматривались друг в друга. Высокий широкоплечий слав с карими глазами, с классическими чертами лица и длинным чубом на гладко выбритой голове, знаком повелителя. Она – стройная молодая женщина удивительной красоты, выглядящая лет на пять моложе истинного возраста.

Крок, стоящий справа от князя, незаметно ткнул ему локтём в бок и прошипел едва слышно:

– Очнись!

Добрыня вздрогнул, шагнул вперёд, носильщики было дёрнулись, но остались на месте. А князь, дождавшись, пока инка приблизится, вежливо отвесил ей короткий поклон. Секундная заминка. Понятно, что в её империи живую богиню приветствовали совсем не так, но тут встречаются два равных по статусу, тем более, что Ольмо – гость, а значит, вести себя должна соответственно… И светлая головка так же склоняется перед князем славов. Мужчина протягивает руку, женщина осторожно касается её своими пальчиками и что-то произносит… На лице князя безмерное удивление. Он тоже отвечает на неизвестном остальным языке, и теперь вздрагивает Мама Ольмо, так же удивлённо смотрит на широкоплечего воина, оба застывают, но наконец справляются с эмоциями.

– Прошу вас, Мама Ольмо…

– Да, реке[55].

Рука об руку они подходят к большому столу, садятся рядом друг с другом, и князь делает знак, чтобы никто не подходил. Пока…