Я сказал Бюшу:

— Видишь Нея? Вторая бригада будет поддерживать первую. Затем двинемся и мы.

Я ошибся. Нас сдвинули тотчас же вправо от большой дороги. Мы шли батальонами. Нас не успели перестроить в боевые колонны. Из-за этого снаряды, вместо того чтобы убить двух, убивали сразу восьмерых. Из-за этого солдаты, находившиеся в задних рядах, не могли стрелять и, сверх того, мы не могли выстроиться в каре.

Одновременно с нами двинулась и вторая бригада и две дивизии, стоявшие справа от нас.

Атака началась.

Мы спустились в долину, несмотря на огонь англичан. Глина замедляла наши шаги. Мы кричали в один голос:

— В штыки!

Когда мы стали подыматься, слева на нас посыпался град пуль. Если бы мы не шли такими густыми рядами, эта ужасная пальба вынудила бы нас остановиться. Офицеры кричали: «Забирай влево!» Но мы невольно поворачивали в другую сторону.

Когда мы дошли до дороги, наши батальоны сбились в одно каре. Две батареи за сто шагов стали осыпать нас картечью. Раздался крик ужаса, и мы бросились на батареи, чтобы выбить оттуда англичан.

Здесь я впервые близко увидел английских солдат. Это были здоровые люди, белокурые, хорошо выбритые. Они защищались хорошо и стреляли без промаха.

Когда мы подбежали ближе, из-за нив с ячменем появились тысячи англичан и открыли стрельбу в упор. Произошла настоящая бойня. На смену одним рядам приходили другие. По всему склону кишел муравейник людей. Вдруг раздался крик:

— Берегись! Кавалерия!

Мы увидели массу драгун в красных мундирах на серых лошадях. Они летели, как вихрь. Все, кто попадался им на пути, были безжалостно изрублены.

Драгуны не могли рассеять наших колонн, потому что они были слишком велики. Зато они въехали между отрядами и стали рубить направо и налево, направлять своих лошадей на наши фланги, чтобы разрезать колонны пополам, но это им не удалось. Они все-таки убили много народа и внесли смятение в наши ряды.

Это был один из самых ужасных моментов моей жизни. Как бывалый солдат, я стоял на правом фланге батальона. Я издали видел, что собираются сделать драгуны. Они свешивались с лошадей в сторону, чтобы удобнее было рубить ряды солдат. Удары сыпались, как молнии. Мне раз двадцать казалось, что у меня сейчас слетит голова с плеч. К счастью для меня, правофланговым был сержант Рабо. Ему и доставались все эти ужасные удары. Он защищался до последней капли крови и при всяком ударе кричал:

— Трусы! Трусы!

Его кровь брызгала на меня, как дождь. Наконец он упал. Мое ружье было заряжено. Видя, что один из драгун перегнулся с седла и собирается нанести мне удар, я выстрелил в упор. Он упал.

Хуже всего было то, что пехотинцы снова начали нас обстреливать и даже осмелились броситься на нас в штыки. Благодаря неудачному построению боевых колонн против них могли защищаться лишь два первых ряда.

Мы, перемешавшись с врагами, начали отступать в долину. В нашей дивизии уцелели знамена, другие дивизии потеряли два знамени.

Мы бежали мимо пушек, которые были вывезены нам на подмогу. Артиллеристы, состоявшие при этих пушках, были изрублены драгунами. Мы с Бюшем все время держались рядом друг с другом. Только через десять минут мы достигли главного шоссе и остановились, чтобы перевести дух, и обернулись назад.

Драгуны уже подымались на возвышенность, чтобы напасть на нашу главную батарею из двадцати четырех орудий, но пришел и их час! Император издали заметил наше отступление. По его приказанию два полка кирасир и полк улан нагрянули, как гром, на оба вражеских фланга.

Было слышно, как скользят сабли по кирасам, как храпят лошади. Было видно, как подымаются и опускаются пики, как блестят сабли, как всадники перегибаются с седла, как лошади становятся на дыбы и кусаются с ужасным ржаньем. А на земле, под копытами лошадей, валяются люди; они пытаются встать и закрывают голову руками.

Какая ужасная вещь — война!

Бюш кричал: «Смелей!» Холодный пот выступил у меня на лбу. Некоторые солдаты смеялись. Их глаза были налиты кровью. На лицах было выражение жестокости.

Через десять минут семьсот драгун выбыло из строя. Их серые лошади мчались во всех направлениях. Несколько сотен драгун вернулись обратно к себе, но многие из них шатались в седле или цеплялись за гривы лошадей.

Мне особенно запомнилось то, что наши кирасиры, возвращаясь назад с окровавленными до рукоятки саблями, весело пересмеивались между собой, а один толстый капитан с большими черными усами, проезжая мимо нас, добродушно подмигивал нам, словно желая сказать:

— Ну, что? Видели, как мы с ними ловко справились?

Да, но ведь в долине остались и три тысячи наших!

Бой еще далеко не закончился. Роты, батальоны и бригады стали выстраиваться заново. Около Хе-Сент продолжалась ружейная пальба, еще дальше, у Гугомона, гремели пушки. Это было еще только начало. Офицеры говорили:

— Надо начинать!

Можно было подумать, что человеческая жизнь не стоит ни гроша.

Надо было овладеть фермой Хе-Сент. Какой бы то ни было ценой, надо было захватить этот ключ к большой дороге, ведущей в центр неприятельской линии. Мы уже были отброшены от фермы один раз, но бой завязался и отступать было поздно.

У Гугомона битва продолжалась. Направо от нас тоже началась канонада. Были подвезены две батареи, чтобы очистить от неприятеля шоссе позади фермы.

Мы стояли с ружьями к ноге. Часов около трех Бюш, посмотрев назад на дорогу, сказал мне:

— Вон едет император!

Стоял такой густой дым, что каски старой гвардии едва виднелись вдали на холме а фигур вообще нельзя было разобрать. Когда ехавшая группа приблизилась, я узнал маршала Нея со свитой.

Маршал остановился перед нашим фронтом и выхватил саблю из ножен. Ней показал саблей в сторону, где находилась ферма, и крикнул нам:

— Мы отнимем ее!.. Будем действовать дружно… Я сам поведу вас. Батальоны, налево кругом!..

Мы двинулись скорым шагом.

На шоссе мы выстроились тремя отрядами. Я попал во второй. Маршал Ней с двумя нашими командирами и капитаном Флорантеном ехал впереди.

Свистели сотни пуль. Пушки справа и слева грохотали так сильно, что напоминали звон громадного колокола, удары которого уже нельзя различить за непрерывным гуденьем. То один, то другой солдат падал на землю, и мы шагали через них.

Немцы, находившиеся на ферме, направили весь огонь против нас. Поэтому маршал Ней, выхватив саблю, громовым голосом скомандовал:

— Вперед!

Он скрылся в дыму. Мы ринулись за ним с ружьями наготове. Сзади, очень далеко, гремели барабаны. Мы увидели Нея снова уже перед воротами большого сарая. Видно было, что уже многие пытались ворваться в эти ворота: около валялась гора трупов, кучи бревен, булыжника и мусора. Огонь вырывался изо всех отверстий здания.