Васильевной мы беседовали за самоваром в большой столовой. Мои три девицы-красавицы слушали рассказ, вздыхая и охая. Вдобавок, к нам вышел управляющий Фома, с перевязанной головой и мутными от боли глазами. Он сидел с краю, почти не говорил и только пил чай. Было видно — он не верит в успех нашего предприятия.

— Муж им сразу отказал — понадеялся на защиту друзей и свои связи. Но в августе его арестовали и стали давить на Фому. Он долго отпирался, а неделю назад один из опричников выхватил саблю.

— А знакомые мужа не помогли?

Мария горько усмехнулась.

— Как только его арестовали, все «друзья» исчезли. Перестали писать и приезжать в гости. Особенно те, кто был ему чем-то должен. Вдобавок, поставщики начали задерживать сырьё или вовсе отказываться с нами работать. Думаю, они ждут новых владельцев.

Женщина покачала головой и шумно отпила чай из блюдечка.

— Мы поможем вам с Еропкиными. Но с поставщиками вы уж сами, не обессудьте.

— Разберусь, не в первый раз.

По её тону было ясно — действительно разберётся. Сделав ещё пару глотков, Мария посмотрела на меня пристальным взглядом.

— Что вы хотите за помощь? Я предпочту договориться заранее, чтобы у нас с вами не было недомолвок.

Я вытащил из кармана свёрнутый лист бумаги и передал ей. Несколько минут она изучала мой чертёж, водя пальцем по линиям.

— Сложная шлифовка, форму придётся вытачивать. Ммм… Штучное изделие.

— Для начала мне нужно сто комплектов.

Мария подняла бровь, будто удивляясь. Но в глазах у неё читалось совершенно другое — щёлкали костяшками счёты, подсчитывая убытки и прибыли.

— Мы сделаем для вас сто пятьдесят и будем полностью в расчёте, — подбила она итог. — Ни вы нам, ни мы вам не будем должны. Если, конечно, вы справитесь с опричниками. Сейчас набросаю договор.

Я смотрел, как она достаёт бумагу и окунает перо в чернильницу, и чувствовал — внутри орки-купчихи железный стержень. Не имело никакого значения то, что она разрыдалась при мне, у всех бывают минуты слабости. А вот дела она ведёт твёрдой рукой, даже без мужа. С ней надо быть настороже, чтобы ненароком не разула, но заключив договор, она исполнит его до последней запятой. Что же, такой партнёр меня устраивает полностью.

* * *

Мы подписали договор и согласовали план. Сегодня готовимся, ночуем здесь же и завтра встречаем гостей. Я попросил остановить завод и отпустить рабочих по домам — случайные жертвы, как и свидетели, мне ни к чему. Но молодая купчиха поджала губы и отказалась:

— Утром. Отработают ночную смену, тогда и потушим печи.

Ясно, суровая морда зарождающегося капитализма — прибыль превыше всего. Но завод не мой, пусть делают что хотят.

Оставив хозяйку заниматься своими делами, я вывел мою банду на улицу.

— Диего, прикинь, пожалуйста, как нам их лучше встретить?

Испанка кивнула и пошла осматриваться на местности.

— Александра.

— Да, Константин Платонович?

— Вот схема Знаков, — я протянул ей лист бумаги, — посмотри, всё понятно?

Рыжая долго разглядывала мой рисунок и под конец кивнула.

— Вроде бы несложная.

— Отлично. Вместе с Таней идёте вокруг двора, находите крестики, поставленные мелом, и рисуете там схему. Вперёд!

Как же удобно, когда есть ученики. Можно всю рутину скинуть на них, а самому заняться творческими задачами. Так что я достал из чехла Нервного Принца и пошёл к воротам.

Обожаю рисовать нестандартные связки Знаков. Чувствую себя в этот момент свободным художником, эдаким Микеланджело, расписывающим Сикстинскую капеллу. Жаль, рядом нет магистра деланной магии, или хоть бакалавра, чтобы оценил полёт моей мысли. Увы, Александра и Таня ещё слишком неопытны, чтобы разобрать хитрое плетение эфира, и поработать на публику не получится.

Пока я рисовал Знаки-ловушки на въезде, Таня и Александра расписывали стены цехов и домика. Поначалу рыжая делала всё сама, позволяя орке только держать листок с чертежом. Но после третьего рисунка начала меняться с ней ролями. Очень хорошо — совместный труд сближает.

Закончили мы только к сумеркам. Собрались в доме управляющего, поужинали, и я отправил всех спать. Только Киж остался сидеть в столовой — мёртвому поручику отдых не требовался.

* * *

Утро началось с суеты. Завтрак, умывание, ворчание испанки, сонный Бобров, слишком жизнерадостный Киж с шуточками. Орка-купчиха только посмеивалась, глядя на всю нашу компанию. Ничего, меньше чем за час все окончательно проснулись и пришли в чувство.

Кижа я отправил на крышу завода — наблюдать за дорогой. Диего попросил приглядеть за двором, а сам занялся последними приготовлениями.

Наши экипажи спрятали за домиком управляющего, но прежде я достал из них ружья и вручил Боброву с ученицами. Место для них нашёл вчера поручик — второй этаж склада с небольшими окошками, похожими на бойницы. Вот туда я и загнал троицу. Пусть пока сидят, ждут и не высовываются. Особых надежд, что они пристрелят хоть пару опричников, я не питал: отвлекут и ладно.

Не успел я повесить на стены склада защитные Знаки, как подбежал Киж.

— Едут!

— Сколько? Далеко?

— Четыре кареты, минут через десять будут здесь.

Я указал на сторожку возле ворот.

— Спрячься там. На тебе обычные люди без Таланта. Справишься?

Киж ощерился вместо ответа, хищно показав зубы. Поправил палаш на поясе и умчался в засаду.

— Константин Платонович, — из дома управляющего вышла молодая купчиха, — уже? Я…

— Вернитесь в дом и не выходите, пока я не позову. Даже в окна не смотрите.

— Но надо же…

— Мария Васильевна, вы хотите вести переговоры с Еропкиными?

Она кивнула.

— Конечно. Они должны понять, что давить бесполезно.

— Вы ошибаетесь, Мария Васильевна. Гарантирую — переговоры провалятся. А вы подставитесь под удар, и я не смогу вам помочь.

Она поджала губы.

— Константин Платонович, но ведь тогда вы можете кого-то убить. Начнётся следствие, завод будет стоять, мы будем вынуждены влезть в долги.

Я подошёл к ней почти вплотную и перешёл на шёпот:

— Мария, послушайте. Я сам с ними поговорю, если есть маленький шанс разойтись мирно, мы им воспользуемся. Но если здесь будете вы, когда начнётся стрельба, ваш муж станет вдовцом. Поверьте, я забочусь исключительно о вас.

Кажется, я подступился к ней слишком близко, да ещё случайно коснулся руки. Орка покраснела, смутилась и потупилась. Чтобы скрыть замешательство, она порывисто перекрестила меня, развернулась и убежала в дом. Ладно, с этим внезапным порывом разберёмся после, сейчас надо думать о другом.

* * *

Во дворе завода остались только мы с Диего.

— Постарайся не подставляться, Констан, — ткнула меня кулаком в плечо испанка. — Я уже привыкла жить в твоей усадьбе