Матвей лежал на лавке в лачуге, и рядом никого не было.

Матвей чувствовал себя гораздо лучше. Он спустил ноги с лавки, сел. Сперва голова закружилась, но потом это прошло. Дверь скрипнула, и в хижину вошла женщина.

– Тебе лучше! – сказала она утвердительным тоном. – Но все же не надо слишком торопиться. Ты должен полежать еще день-два. Тогда ты станешь сильным, как прежде.

– Я не могу терять время! – забеспокоился Матвей. – Я должен сделать то, что поручили мне старцы!

Тут раздались быстрые шаги, и в хижину заглянул мальчик.

– Мам, – проговорил он, запыхавшись, – я видел на болоте незнакомых людей!

– Что за люди?

– Говорю тебе – незнакомые люди! Плохие люди!

– Где ты их видел? – озабоченно спросила женщина.

– Около Чертова камня.

– Плохо! – Женщина помрачнела. – Чертов камень близко… оттуда они могут найти тропу к нашей хижине… если только Священное Древо не защитит нас…

– Мне нужно уходить! – Матвей встал на ноги, но покачнулся и снова опустился на лавку.

– Тебе рано уходить! – Женщина покачала головой. – К тебе еще не вернулись силы!

– Но те люди…

– Нас защитит от них Священное Древо.

– А если нет?

– Доверься мне, я что-нибудь придумаю.

Где-то неподалеку раздались приближающиеся голоса.

– Поздно… – обреченно проговорил Матвей.

Женщина ничего не ответила. Она достала из-под лавки берестяной туесок, вытащила из него горстку странных лиловых ягод, потом потянулась к закопченной потолочной балке и сняла с нее пучок сухой травы. Сухую траву и ягоды положила в медную жаровню, туда же добавила уродливый желтоватый гриб и несколько округлых черных камушков.

Голоса неотвратимо приближались.

Женщина достала из печи горящий уголек, положила его в жаровню. От жаровни пошел голубоватый дым и странный, резкий запах. Женщина встала на пороге хижины, поставила перед собой жаровню.

Матвей поднялся, выглянул в окошко.

На краю болотной прогалины появились три смутно различимые фигуры. Они остановились, один из незнакомцев поднял руку, показал на хижину, что-то сказал своим спутникам.

Дым от разгоревшейся жаровни поднялся сизым облаком.

Женщина заговорила на древнем вельском языке, на языке древней магии:

– Анидра-ванидра, мента лекума бира… духи предков, духи дедов и прадедов, придите на помощь! Поднимите сизый туман, заволоките этим туманом мое жилище! Отведите глаза чужих людей, дурных людей! Сделайте нас невидимыми! Духи предков, духи этой древней земли, придите на помощь!

Три фигуры медленно приближались. Перед каждым шагом они ощупывали дорогу крепкими посохами.

Сизый дым от жаровни стелился по земле, как утренний туман, белесыми змеями полз навстречу незнакомцам. Вслед ему неслись древние заклинания.

– Лекума бира, лекума васа… духи предков, духи древнего, великого леса, защитите нас…

Вот три незнакомца дошли до края сизого тумана, вот они вступили в него, как в холодную воду.

Клочья тумана коснулись их ног, ощупали их, обвили, словно белесые змеи.

Один из троих остановился, попятился.

– Братцы! – проговорил он дрожащим голосом. – Не надо туда ходить! Не нравится мне это место!

– Ты чего, Ерема, струсил? – покосился на него второй. – Как не надо? Еще немного, и мы его догоним! Видишь, вон лачужка какая-то! Не иначе, он там схоронился!

– Не знаю… больно тут нехорошо… – Охотник развернулся, сделал шаг назад.

– Да ты только вспомни, Ерема, что нам за ту вещицу обещали! Достанем ее – и разбогатеем, сможем всю остатнюю жизнь пить-гулять!

– Ежели она только будет – остатняя жизнь! – И третий охотник зашагал назад, к редким чахлым деревцам, окружающим болотную прогалину.

– Куда ж ты, Ерема?..

– Не уговаривай его, Тимоха! – проговорил третий мужик, с длинной косматой бородой. – Пускай его уходит, нам же с тобой больше останется! На двоих делить легче, чем на троих!

С этими словами он шагнул вперед, предварительно проверив почву перед собой посохом.

Болотная почва пружинила под ногами, но не проваливалась, хорошо держала вес человека. Однако туман с каждым шагом поднимался все выше. Вот он уже покрыл ноги охотников до колен… вот они погрузились в сизое месиво по пояс…

– Не отставай, Тимоха! – повторил бородач, продвигаясь в густом тумане.

И Тимоха не отставал, он шел за своим товарищем след в след, вонзая посох в туман.

А туман поднимался все выше и выше…

Вот над ним виднеются только две головы, вот они плывут над туманом, словно отрубленные головы казненных…

Вот и головы скрылись в сизом месиве…

И тут туман словно ожил, заклубился, потемнел, в нем заметались какие-то смутные тени, раздались вой, рычание…

– Что это, Тимоха?! Что это такое? – донесся из месива приглушенный, испуганный голос и тут же заглох, перешел в сдавленный крик, крик боли и ужаса.

Третий охотник, который уже приближался к краю прогалины, к окружавшим ее чахлым, искривленным деревцам, оглянулся, испуганно перекрестился и бросился прочь.

Туман стал еще гуще, закипел, заколыхался, как варево в ведьмином котле, и вдруг в одно мгновение исчез, растаял, растворился, словно его и не бывало.

На болотной прогалине не было ни души.

Женщина, которая все это время стояла на пороге, вернулась в лачугу и проговорила:

– Священное Древо спасло нас!

– Они вернутся… – проговорил Матвей.

– Те, кого поглотил туман, никогда уже не вернутся. А третий так испугался, что забудет дорогу на это болото. И всех остальных испугает своим рассказом. Так что нет, они не вернутся.