Пытаюсь поднять её лицо и заглянуть в глаза. Сердце сжимается. Не хочу, чтобы она плакала… Хочу защитить от всего мира, готов драться с каждым, кто посмеет её обидеть.

- Валера, зачем тебе это нужно? – Оля отстраняется, перестаёт всхлипывать и спрашивает, глядя на меня в упор. – Объясни мне!

- Что “это”?

Я понимаю, о чём она говорит. Но зачем-то нуждаюсь в уточнении…

- Зачем мы расписались? Мне важно знать, в какую игру ты меня втягиваешь и какую роль мне предстоит играть. Какова цель всего этого?

- Играть? Что за глупое предположение? – оно не только глупое, но и обидное. – Оля, я люблю тебя. И хочу, чтобы мы были вместе… Я ещё тогда тебя любил, четыре года назад, – наконец озвучиваю то, что давно должен был ей сказать. – Чуть не сдох от отчаяния, когда ты сбежала.

Говорить о своих чувствах оказывается очень непросто… Жду от неё какой-то реакции, крохотного намёка, что всё у нас получится. Но вместо этого она качает головой:

- Это неправда! Ты не любил меня! Когда любят, то не стыдятся…

- С чего ты взяла, что я тебя стыдился? Что за бред? – злюсь, конечно. Я перед ней душу выворачиваю, а она меня обвиняет непонятно в чём.

- Я слышала! – говорит она резко, будто и вправду знает. – Каждое слово помню: “Ты вообще представляешь меня с этой убогой? Я что, совсем конченный?”. По-твоему, так говорят о девушке, которую любят?

- Не мог я такого сказать! Когда ты это слышала и где? – роюсь в памяти, пытаясь припомнить, кому и при каких обстоятельствах мог выдать эту чушь.

- Когда ты практику защитил. Вы с друзьями сидели возле факультета. Они стали смеяться над тобой из-за того, что ты со мной встречаешься. Я же убогая, у меня родители глухие. И всё такое. И ты им это в ответ сказал!

Смутно припоминаю… Оля права: я не готов был тогда афишировать наши отношения, потому что эти придурки меня тупо не поняли бы. Они и вправду над ней насмехались, хотя объективно она не давала для этого никакого повода. Я струсил… Чего испугался? Сам не знаю. Ненавижу, когда надо мной смеются…

- Я плохо помню, но допускаю, что мог такую глупость ляпнуть, чтобы они от меня отстали… Испугался, что они меня неправильно поймут.

- И они тебя правильно поняли? Мне в общежитии в тот же день заявили, что ты попользовался мной и бросил. И после этого отдал меня в общее пользование! Это, по-твоему, – любовь?

Оля отодвигается от меня, выставляя перед собой руки, пытается выбраться из моих объятий, но я не позволяю.

- Кто сказал тебе такую чушь?

- Все! Все об этом говорили. Девчонки деланно сочувствовали и смеялись, парни и вовсе решили, что теперь им всё можно, и проходу не давали…

Горло сжимается, перекрывая доступ кислорода. Это полнейший абсурд… Чушь какая-то. Даже не испорченный телефон, а натуральная провокация. Это всё Савкина девка… Больше некому. Вечно он таскается со всякими шалавами…

- Они… тебя…? – сглатываю, пытаясь продавить застрявший в горле ком. – Что они сделали?

Отчаянно ищу в её глазах отрицательный ответ. Оля мотает головой, и меня немного отпускает.

- Они приставали, но мне удавалось отбиваться.

Это какой-то кошмар…

- Почему ты мне сразу не сказала? Оля! Почему не сказала? – инстинктивно сжимаю её чуть сильнее, чем следует, но тут же беру себя в руки. – Я бы их поставил на место! Какое там… Я бы этих тварей убил!

- Что именно я должна была тебе сказать? Предъявить претензии за то, что ты объявил во всеуслышание, что не встречаешься со мной, потому что я – убогая? За то, что попользовался мной и выкинул, как перед этим поступил с Линой и, наверняка, всеми другими своими девушками? Даже не так. Лине ты хотя бы в глаза сказал, что она тебе надоела, а для меня даже слов пожалел!

Она говорит шёпотом. И каждой фразой, как пощёчиной, бьёт по лицу.

- Оля! Я не собирался с тобой расставаться! Клянусь! Я не знаю, как мне оправдаться. Откуда мне было знать, что брошенная по дурости или от трусости фраза потянет за собой такие последствия?

Отчаяние хлещет через край… Оля пытается вырваться, бьёт меня по плечам, но я не выпускаю…

- Послушай, я ляпнул тогда эту глупость, не подумав, и тут же забыл. Я никогда не считал тебя убогой! Да ты... ты – лучшая девушка из всех, с кем я когда-нибудь встречался. И я уже тогда это понимал… Но эти придурки меня бы не поняли… А я был просто трусом.

Оля больше ничего не говорит, но снова плачет…

- Ты из-за этого уехала? Да? Потому что парни домогались тебя, а девчонки злорадствовали? Решила, что я тебя бросил?

Она не отвечает, но я и сам уже понимаю. Виновен… По всем статьям…

Ловлю Олин взгляд. Она быстро отводит глаза, но я пугаюсь даже того, что успеваю увидеть. Там столько отчаяния и боли, что мне не вывезти.

Я могу только догадываться, что ей довелось пережить. Подозреваю, что она никогда не расскажет подробностей. Но теперь то, что знаю о ней, собирается в очень некрасивый пазл, стартовой точкой которого была та моя трусливая фраза.

Как сложилась бы её и наша жизнь, если бы я тогда хотя бы просто промолчал? Ведь можно было отмахнуться, отшутиться… Почему мне было так важно, чтобы никто даже не подумал связывать меня с Олей? Теперь я и сам понять не могу. Какая феерическая глупость! И предательство…

Неужели Сава с его извращёнными моральными нормами мог быть для меня примером? Почему я посчитал возможным подстроиться под его уродливое представление о нормальности? Может быть, потому что я – такой же урод?

Я виновен… Пусть не совсем прямо, но виновен в том, что Оле пришлось пережить. И как мне существовать с этим дальше? Есть ли у меня хоть малейший шанс всё исправить и сделать её счастливой?

Свидетельство о браке, которое накинуло на меня с ней общую цепь, на самом деле, не приблизило нас ни на шаг друг к другу. А может быть, даже оттолкнуло. Я вовсе не жалею, что решился на это. Но хотелось бы, чтобы всё у нас было иначе… И тогда,