Она стояла, не шелохнувшись, зубцы зажатых в кулаке ключей впились в ладонь, но Ольга не ощущала боли. Земля уходила у нее из-под ног, на мгновение ей показалось, что она превращается в парившего в воздухе бестелесного мотылька, но наваждение тут же растаяло. Внутри внезапно развернулся какой-то скользящий металлический панцирь, в ушах звенело, и молоточком стучала мысль о том, что все происходящее неправда, что надо сдержаться, поставить плотину рвущимся из глубины желаниям, огородиться от этого урагана, смерча, который закружит ее в объятиях, поднимет высоко и, не задумываясь, бросит с высоты на грешную землю. Она так боялась оказаться брошенной…

– Моя хорошая, моя единственная, моя родная, – еле слышно шептал он, прижимая Ольгу к себе, гладя ее волосы, покрывал поцелуями ее запрокинутое лицо. Едва заметная голубоватая жилка, пульсирующая на ее шее, сводила его с ума. Зажмурившись, вдохнул ее запах, и словно ослеп и оглох, остро ощутив пронзившую его тело мучительную судорогу. В камине зашуршало и с треском раскололось обгоревшее полено.

Ольга стояла как неживая, не отвечая на его ласки, не пытаясь высвободиться из его объятий. Сергей опомнился. Скрипнув зубами, он отпрянул назад, провел рукой по голове. Пошатнувшись и пытаясь удержать равновесие, задел плечом неподвижно стоявшую Ольгу.

– Извини. – Резко повернулся и, толкнув незапертую дверь, выскочил на террасу. В лицо ударил порыв ветра, дверь со стуком захлопнулась. «Почему она так себя ведет? Что за игры такие? Опыты над ним ставит, что ли?» Машинально ощупал карманы – многое бы отдал сейчас за сигарету. Курить бросил давно, когда показали снимок легких покойного Степаныча. Но сейчас бы закурил, не раздумывая Показалось, что наверху, за соседним домом, подает какие-то сигналы уличный фонарь.

Присмотревшись, понял, в чем дело. Поднимался ветер и ритмично раскачивающиеся листья пальмы заслоняли желтоватый рассеянный свет с завидной регулярностью. Попавшая в круг света летучая мышь камнем ринулась вниз. По улице, набирая скорость, с треском промчался невидимый мотоцикл. Сергей быстро мерял шагами террасу. Остановившись, ухватил руками поручень и начал всматриваться вдаль, стараясь разглядеть набегающие на берег волны. Пытался успокоиться, но получалось плохо, ситуация выходила из-под контроля…

Он не заметил, как рядом появилась Ольга. Легонько коснулась его плеча.

– Иди в дом, холодно. – И, глядя в сторону, виновато добавила – Не сердись, пожалуйста.

Сергей рывком обернулся к ней – За что ты меня мучаешь? – еле удержался, чтобы не сорваться на крик. Она не отшатнулась, но прижалась к стене, вытянулась, стараясь сравняться с ним. Растрепанные ветром волосы закрывали ей лицо, она пыталась отбросить их, удерживая другой рукой распахивающуюся рубашку. Закрывая ее от ветра, он уперся руками в стену и, глядя в ее влажно блестевшие глаза, глухо произнес

– Ведь я так люблю тебя! – Смотрел в упор, ничего не скрывая и ничего не боясь. Словно рубаху рванул на груди. – Люблю! И ничего не могу с этим поделать. – Исчезла тяжесть, исчез страх, и прекрасная алая бабочка, расправив крылья, легко взлетела в голубое небо. «Сильный, нежный, желанный…»

– Не надо ничего делать, – прошептала Ольга; словно незрячая, прикоснулась кончиками пальцев к его губам, провела невидимую линию по щеке вверх, к выступающей скуле, к морщинкам около виска. Раскрыла ладонь, прижала к его глазам, словно запрещала смотреть на нее, пыталась остановить этот тепловой луч, этот обжигающий взгляд, преисполненный обожания, страсти и гордости победителя. Не в силах больше сдерживаться, обвила его шею руками. Сергей подхватил ее на руки и занес в дом, ногой захлопнув дверь

– Подожди, подожди, – изнемогая от его все более откровенных ласок, шептала Ольга. Ее нежная кожа горела, переспевшей ягодой рдел полуоткрытый рот, она задыхалась в его объятиях, не в силах оторваться от твердых требовательных губ. Весь во власти страстного желания, Сергей наслаждался каждым мгновением их ласк, каждым прикосновением к ее телу.

Откинувшись на спинку дивана, она скинула на пол замшевые лодочки, и Сергей, опустившись на ковер, нежно целовал ее смешные пальчики с блестящими тупыми ноготками, согревая их в ладонях. Склонившись, она водила щекой по его голове, испытывая странное, почти болезненное удовольствие от прикосновения к покалывающему густому ежику его волос. От них пахло воробушком… Ольга хорошо запомнила этот запах, когда в детстве выхаживала птенца, свалившегося в каминную трубу, к счастью, еще холодную.

– Тебе что-то не нравится? – непонимающе проговорил Сергей, прервав не силовую, но упорную попытку отобрать у Ольги круглую вышитую подушку, которую она крепко прижимала к груди. Шумно выдохнул, растянулся рядом, потянул ее за закатанный рукав.

– Иди ко мне!. – Мягкая ткань рубашки лишь усилила его желание, половина перламутровых пуговиц была уже расстегнута и угол подушки не прятал волнующую полоску белоснежных кружев.

– Милый! – Ольга поднесла к губам его сильную жесткую руку, поцеловала. – Пожалуйста, не будем спешить. – Она попыталась запахнуть рубашку. – Дай мне немного времени. – Соскользнув на край, схватила его за руки – то ли притягивая к себе, то ли останавливая.

Меньше чем за сутки ее жизнь перевернулась, она не узнавала себя – где прежняя Ольга? Независимая, умеющая владеть собой, заранее планирующая свой день? Словно отчаянная дворовая девчонка, она неслась с крутой ледяной горки, задыхаясь от бившего в лицо ветра, и совершенно не задумываясь о том, куда вынесет ее на крутом повороте подстеленная картонка.

– Пожалуйста, отпусти меня. И не сердись, хорошо? – Замерла, прижавшись к его плечу. Улучив момент, легко спрыгнула с дивана.

– Понимаешь, мне надо побыть одной.

– Как пожелаешь, – сдерживая себя, склонился в полупоклоне, изображая галантность. – Я буду ждать. – Но про себя решил: сама, сама теперь придешь, упрямая. И вот тогда-то я тебя уже никуда не отпущу. И никакие твои «пожалуйста» не помогут. Вслух добавил ернически – Пойти книжку почитать, что ли?

Завернувшись в плед, не сводя глаз с огоньков, исчезающих в глубине камина, Ольга неподвижно сидела в наступившей тишине. Ветер стих так же внезапно, как и появился. Но не исчез. Казалось, все вокруг замерло в напряженном ожидании. Достигая абсолютного единства с этим ожиданием, она погружалась в состояние транса, ища ответа на свои сомнения.

То, что произошло сегодня, все еще казалось ей сном. Пытаясь разобраться в своих чувствах, она воскрешала этот день в памяти, восстанавливала цепь событий. Вполне конкретных событий – поездка на поезде до аэропорта, кафетерий, путь домой, ужин… Тщетно. События рассыпались как картинки в калейдоскопе, но новые изображения не появлялись. Перед глазами был только он, Сергей. Смеющийся, нежный, настойчивый, он не на мгновение не расставался с ней и каждое его прикосновение жило в ней мучительным и сладким томлением.

В детстве, после операции, ей нельзя было пить, а ей так хотелось воды. Навсегда запомнила доводящую до исступления жажду и блаженство ее утоления. А разве сейчас ее не мучила жажда? Ольга сдавила пальцами виски, стараясь одуматься, отогнать завладевшее ею чувство. Заставила себя встать, прошла в ванную. Посидела, подставив руки под горячую струю воды. И вдруг весело рассмеялась. Показала себе в зеркало язык, провела щеткой по волосам. Выгнула спину, с наслаждением потянулась и направилась в свою комнату, которую, по законам гостеприимства, уступила приехавшему гостю. Сомнения, рубашка и джинсы остались в ванной…