выводить на пыльном полу знак острием, лезвие меча засветилось, будто на батарейках. Знак тоже вспыхнул и погас. Дело было сделано.

— Слушай, а ты как будто немного не так начертил, как в справочнике, — заметил я.

— Ох и голова у тебя! — восхитился Егор. — Уже весь справочник наизусть заучил, что ли?

— Ну, не весь… Только самое интересное, — поскромничал я.

— Обычный знак, как в справочнике, рисуется на раз. А чтобы якорь поставить, надолго, да к тебе привязанный, нужно от себя закорючку добавить.

— А, понял, — дошло до меня. — Типа подписи.

— Типа, — согласился Егор. — Ну что, отправляемся?

— Спрашиваешь!

Егор встал на якорь, я рядом с ним. Вспышка, слишком быстрая, чтобы понять, какого она цвета и откуда, и — тьма. Но не полная.

— Идём, нельзя тут долго, — пробормотал Егор. Нашёл ощупью дверь и толкнул.

Мы вышли на хорошо знакомый двор. Цитадель Ордена спала мирным сном. Егор задумчиво огляделся, но покачал головой.

— Рано братьев будить. Сперва разведаем.

— А я вообще не вижу смысла подключать Орден. Дело-то моё, личное.

— С Дорофеевым, может, и твоё личное. А вот с подчинённой тварью может выйти посерьёзнее.

— Обоснуй? — посмотрел я на него.

— Давай поглядим сперва. Не хочу попусту языком молотить, жути нагонять.

Егор уверенно пошёл по дороге. Я держался рядом, стараясь мониторить пространство вокруг на предмет всякой нечисти. Но деревня мирно спала, никто не шарился и не барагозил. Только лениво погавкал чей-то пёс, когда мы проходили мимо.

Усадьба графа Дорофеева появилась перед нами меньше, чем через час. Я тихонько присвистнул, увидев капитальный каменный забор.

— А ты как думал, — пожал плечами Егор.

— Я думал вежливо постучать молодому Дорофееву по голове и популярно объяснить, что если у него ко мне остались вопросы, решать их надо со мной лично, а не через кикимор. В принципе, и сейчас не вижу преград…

Забор — фигня. Вряд ли у Дорофеева там серьёзная охрана.

Но, впрочем, теперь, когда гнев немного улёгся, я подумал, что это, наверное, чересчур. Нет, накостылять графёнку, конечно, необходимо, однако совмещать это с взломом-проникновением… Нафиг. Я всё-таки не разбойник, а охотник, и так уже Орден жалобой потревожил. Не люблю, когда из-за меня свои переживают.

— Надеюсь, что ты шутишь, — покачал головой Егор.

— А у тебя какие предложения?

— Отойдём.

Усадьбу окружал лес, и мы легко скрылись среди деревьев. Там Егор остановился и начертал на подходящем участочке Знак. Вспыхнуло зелёное пламя.

— Манок? — приподнял я бровь. — А на кой нам это счастье?

— Если кикимора неподалёку…

— Ты ж говорил, они от Манка как от святой воды улепётывают.

— То дома, где обвыклись. А в лесу — вся нечисть одинакова.

Это был, видимо, ещё один пример локальной мудрости, которой не нашлось места в справочнике. Я записал сведения в память и достал на всякий случай меч. Егор усмехнулся:

— Да тут же Орден неподалёку. Ты чего!

— Ничего. Бережёного бог бережёт.

Егор пробормотал что-то себе под нос, но и свой меч убирать в ножны не стал.

Мы прождали минут пять, я уже хотел было сказать, что план — дерьмо, как вдруг послышались шаги. Кто-то, не особо скрываясь, шагал по лесу со стороны дороги и странно дышал.

Судя по звуку, тварь была покрупнее кикиморы. Мы с Егором переглянулись. Вот тебе и Орден рядом.

Мы встали плечом к плечу, выставив мечи перед собой. Я призвал доспехи.

Странное частое дыхание становилось ближе, вот между деревьями мелькнул силуэт… И послышалось: «Гав!»

В круг, освещаемый зелёным пламенем, вошёл высокий худой мужчина в сопровождении двух борзых собак.

Глава 20

Мужчина посмотрел на меня, на Егора, на костёр. Потом снова на Егора. И спокойно спросил:

— Мне нужно о чём-то знать?

* * *

Я думал, что знакомство с графом Дорофеевым будет более драматичным. Но граф оказался настолько вменяемым, что я бы вклеил его фотографию в словарь рядом со словом «вменяемость».

Граф мучился бессонницей, а потому завёл себе привычку гулять по ночам. А чтобы гулять было веселее, брал с собой борзых. Звали собачек Феррум и Плюмбум.

— Как? — не выдержал я.

— Феррум — это латинское название железа, — пояснил граф, сидя на корточках и почёсывая псине загривок. — Плюмбум — свинца. Я с юности увлекаюсь алхимическими опытами. Но, полно, господа, хватит уже не замечать слона в комнате. Я знаю, кто такие охотники, и мне доводилось видеть, как работает этот зелёный огонь. Что за тварь поселилась здесь? Как хозяин этого леса, я имею право знать.

— Кикимора, — сказал я, внимательно глядя на графа.

Тот нахмурился. Губы шевельнулись, произнося беззвучное ругательство.

— Знакомо? — спросил я.

— Знакомо… — Граф вздохнул. — Насколько мне известно, ещё вчера в имении были здоровы все, включая прислугу. Что ж, утром сообщу «приятные» новости.

Промашка. Мужик либо не в теме от слова совсем, либо хорошо валяет дурака.

— А где ваш сын? — в лоб спросил Егор.

— Андрей? — удивился граф. — Дома, спит. А почему он вас интересует?

Егор взмахом руки погасил Манок. Жёстко сказал:

— Потому что кикимора, которую мы ищем, либо мертва, либо далеко отсюда, либо её удерживает ваш сын. О том, что эту тварь навели на Владимира из вашего дома, мы знаем наверно. И если это не вы, то остаётся только Андрей.

Граф был не в теме абсолютно. Про недавнюю историю с девушкой в деревне ему пришлось рассказать. Когда рассказ был закончен, мы все вместе вышли на дорогу.

— Запорю, — решил граф. — Нет, не запорю. Конюху скажу — пусть он запорет. У него рука потяжелее будет. А впрочем… Если уж он дошёл до такого — тогда мой долг передать его в ваши руки. Сами и спрашивайте, что и как хотите. Ему пора бы уже научиться самому отвечать за свои поступки.

Хотелось обнять графа и расплакаться, но я сдержался.

Мы вместе вошли в усадьбу, затем — в спящий дом. Граф решительно подошёл к дверям одной из комнат и толкнул их. Замер на проходе.

Егор заглянул через одно его плечо, я — через другое.

Комната была пуста. Кровать — не расстелена.

* * *

— Ну и что