Как только возвратились в советское посольство, туда явились два американских полковника – Макдональд и Гюнтер. Один из них был из военно-воздушных сил, второй – из разведуправления. По поручению генерала Маршалла они передали нам согласие правительственных органов США направить в СССР первую партию американских самолетов. Эта партия состояла из 28 истребителей и 10 средних бомбардировщиков с боеприпасами. Надо было позаботиться об их доставке к месту назначения.

Это уже конкретное дело, но мы не сомневались: оно рассчитано на то, чтобы проверить, а не сорвутся ли русские на нем? Не окажемся ли мы неповоротливыми, технически не готовыми? Не дискредитируем ли себя? Любая неудача сейчас была бы в интересах недоброжелательно настроенных к Советскому Союзу кругов, которые могли бы во много раз усилить пропаганду против оказания помощи Советскому Союзу. Вновь могут быть пущены в ход все излюбленные мотивы: и что самолеты целесообразнее поставлять в СССР через Англию, а не непосредственно из США, и что советские летно-технические кадры будто бы не в состоянии освоить сложную американскую технику и т. п. Ко всему прочему надвигалась осень, и затягивать сроки переброски самолетов было нельзя. Короче говоря, надо было торопиться сделать все, чтобы доставка первой партии самолетов прошла успешно, как говорится, без сучка без задоринки. Этот акт представлял собою не только чисто техническую проблему, но и приобретал большое политическое значение.

Наконец, из Англии прибыли остальные члены нашей миссии – П. И. Барабанщиков и Л. Л. Райков, которые не смогли вылететь в США вместе с нами. И в тот же день у нас произошло «чрезвычайное происшествие». Около 10 часов вечера из-за неисправности двери лифта упал в шахту А. К. Репин. Ему повезло: упал он все-таки с четвертого этажа на первый, а отделался лишь сильными ушибами и ссадинами. Спустя три-четыре дня после этого досадного происшествия Репин был уже в строю.

В тот же день вечером, впервые после прибытия в столицу Соединенных Штатов Америки, мне удалось побродить пешком по улицам города, посмотреть на Белый дом.

Как уже говорилось, немалую роль в дезинформации американского общественного мнения о положении на советско-германском фронте играло управление стратегической службы (УСС) США. В связи с этим назрела острая необходимость встретиться с руководством этого управления и высказать им нашу точку зрения по ряду вопросов. Мы и воспользовалась приглашением, которое получили от одного из руководителей УСС генерала Майлса[201]. 2 августа вместе с военным атташе, полковником И. М. Сараевым, и его помощником я поехал в это управление. Прежде всего, нам бросалась в глаза неорганизованность хозяев: хотя мы прибыли официально по приглашению руководителей ведомства и в точно назначенное время, к моменту нашего приезда на месте не оказалось ни самого генерала Майлса (находившегося в то время у генерала Маршалла), ни его заместителя полковника Гюнтера, с которым мы были уже знакомы. Потом они усиленно извинялись, но я не исключаю, что их опоздание было преднамеренным.

Руководителей американской разведки интересовал широкий круг проблем. Они пытались «подъехать» к нам и с такими вопросами: где – на каких именно направлениях – мы оказались застигнутыми врасплох, а где ожидали удара и сумели как следует встретить агрессора? Естественно, не было никакой необходимости в полной мере удовлетворять столь повышенное любопытство.

Нас же интересовало главное: когда наконец руководители американской разведки начнут давать президенту и другим официальным лицам правдивую информацию о положении дел на советско-германском фронте, когда же будет положен конец дезинформации и фальсификации фактов? Мы подчеркивали, что не требуется особых усилий понять, что подобная практика наносит ущерб сотрудничеству США и СССР. Возразить было нечего. Полковник Гюнтер заверил, что отныне они обеспечат строго объективную информацию о военной обстановке в Восточной Европе с акцентом на проявление симпатии к Советскому Союзу. При этом он сделал весьма примечательное заявление, что отныне «они не будут заигрывать ни с одной из сторон».

2 августа приступил к работе «Комитет трех». На первом заседании Соединенные Штаты были представлены генералом Бернсом и полковником Феймонвиллом (последний – в качестве секретаря комитета), Англия – заместителем председателя правительственной миссии в США Моннэ и Советский Союз – послом К. А. Уманским. Начало работы Комитета не предвещало ничего утешительного. Представители Англии, ссылаясь на отсутствие директив премьер-министра У. Черчилля, отказались вести конкретные переговоры о том, чтобы уступить в пользу Советского Союза некоторую часть того вооружения, которое они получали из США. Они даже не захотели говорить о своих дальнейших намерениях в этом отношении. В ходе дальнейшего совещания проявилась также явная тенденция англичан увести «Комитет трех» от практического решения вопросов согласования и распределения возможностей и ресурсов трех стран в область бесплодных разговоров, иначе говоря, превратить его в чисто «совещательный» и, по возможности, бесполезный орган. Пришлось отложить очередное заседание до тех пор, пока представители Англии не получат указаний от своего правительства.

В тот же день у нас с К. А. Уманским состоялась двухчасовая беседа с Моннэ по вопросам английских закупок в США.

Открытие работы «Комитета трех» по времени совпало с обменом нотами между послом Советского Союза в США К. А. Уманским и исполняющим обязанности государственного секретаря США С. Уэллесом о продлении сроком на один год действовавшего между СССР и США торгового соглашения. Одновременно Уэллес вручил Уманскому ноту об экономическом содействии Советскому Союзу со стороны Соединенных Штатов Америки.

В этой ноте указывалось, что правительство США решило оказать все осуществимое экономическое содействие с целью укрепления Советского Союза в его борьбе против вооруженной агрессии. Это решение, говорилось в ноте, продиктовано убеждением правительства Соединенных Штатов, что укрепление вооруженного сопротивления Советского Союза грабительскому нападению агрессора, угрожающего безопасности и независимости не только Советского Союза, но и всех других народов, соответствует интересам государственной обороны Соединенных Штатов.

Далее в ноте указывалось, что правительство США рассмотрит самым дружественным образом предложения, исходящие от правительства, учреждений и агентов Советского Союза, о размещении в Соединенных Штатах Америки заказов на товары и материалы, срочно необходимые для нужд государственной обороны Советского Союза, а также с целью содействия быстрому изготовлению и отгрузке этих товаров и материалов, предоставит этим заказам приоритет на основании принципов, которые применяет к заказам стран, борющихся против агрессии.

В ноте выражалась также готовность правительства США выдать неограниченные лицензии, разрешающие экспорт в Советский Союз широкой номенклатуры товаров и материалов, необходимых для укрепления обороны Советского Союза, а также готовность соответствующих американских властей благожелательно рассмотреть советские предложения об использовании наличных возможностей американского морского транспорта для ускорения доставки в СССР товаров и материалов, необходимых для государственной обороны Советского Союза.