День, как и обычно, завершился работой над телеграммами. Послал, в частности, запрос в Лондон контр-адмиралу Харламову в отношении 140 истребителей «П-40», которые должны быть направлены в Советский Союз из Англии. А перед этим смотрели в посольстве хроникальные кадры событий на советско-германском фронте, где положение продолжает оставаться тяжелым. После таких просмотров тяга на фронт становится просто неудержимой. Скорее бы туда, где советские войска, показывая чудеса героизма и стойкости, ценой огромных потерь и лишений отстаивают родную землю. А тут еще крайняя неудовлетворенность мизерными результатами своей деятельности здесь, в Соединенных Штатах. Около 12 часов ночи с полковником Сараевым зашли в местную кинохронику (которая тут функционирует круглые сутки), смотрели, в частности, кадры, показывающие прибытие советской военной миссии в США.

6 августа были на совещании у личного помощника Ф. Рузвельта У. Коя. Президент возложил на него обязанность по контролю за выполнением всеми ведомствами правительственного решения об оказании материальной помощи Советскому Союзу. В совещании участвовали Кокс из аппарата генерала Бернса (в продвижении наших вопросов он оказался очень полезным человеком), Юнг – сын крупного финансиста Юнга, в качестве представителя отца, два члена морской комиссии (фамилий их уже не помню) и все тот же Феймонвилл. С нашей стороны в работе совещания принимали участие посол Уманский, я и Сельдяков. Совещание длилось около полутора часов.

С большим трудом нам удалось договориться о выделении одного-двух морских транспортов с отправкой их из нью-йоркского порта. Высказывая упреки в адрес некоторых правительственных органов США по поводу неблагоприятного положения с удовлетворением нашей заявки, мы были уверены, что содержание нашей беседы сегодня же будет доложено Коем президенту Ф. Рузвельту. Попутно мы высказали свое удовлетворение той реальной помощью в движении наших вопросов, которую мы получали от Кокса.

Вслед за этим состоялась новая встреча с Лодвигом по вопросам, представляющим взаимный интерес. Беседа носила деловой характер и была полезной.

В тот же день был нанесен очень важный визит одному из наиболее влиятельных деятелей США – министру внутренних дел Г. Икесу. Этот человек принадлежал к числу тех дальновидных политиков, которые, исходя из интересов своей страны, трезво подходили к оценке событий, происходящих на международной арене. Принял он К. А. Уманского и меня весьма радушно.

Нефтяной диктатор (правительство США поручило ему координировать все вопросы, связанные со снабжением нефтепродуктами), он производил впечатление человека, который симпатизирует Советскому Союзу и искренне желает разгрома фашизма. Между прочим, Г. Икес сказал нам, что еще в 1936 году он был единственным в американском правительстве человеком, который требовал решительной помощи Испанской республике. «Если бы тогда прислушались к моему мнению, – заявил он, – войны сейчас, возможно, не было бы. Я предсказывал ее еще пять лет тому назад».

Разговор с Икесом было вести легко еще и потому, что он был в курсе многих вопросов, относящихся к сырьевым ресурсам. По его словам, производство нефтепродуктов в США в те дни сильно отставало от потребностей войны. К тому же нередко приходится встречаться с фактами обмана и очковтирательства со стороны управления промышленного производства при определении запасов нефти в США. В то же время просьбы Советского Союза по нефти очень велики. «Останусь голым, – заверил нас Г. Икес, – но помогу Советскому Союзу. Однако в полном объеме это сразу сделать не удастся».

По существу, Г. Икес дал положительные ответы на все наши нефтяные заказы и пообещал оказать содействие в отправке авиационного горючего на двух морских транспортах, которые предполагалось направить в Советский Союз в ближайшее время.

В беседе с нами Икес отметил, что нефтяные ресурсы в США разработаны недостаточно и, естественно, руководство армии и флота не заинтересовано делиться ими с Советским Союзом. Поэтому-то оно и ссылается на поставки горючего Англии. Все это создает определенные трудности в удовлетворении наших просьб, но трудности преодолимые. Расстались мы с Икесом вполне дружественно. Примечательно, что он тоже посоветовал подробнее информировать американцев о наших трудностях на фронте.

В конце дня мы передали Феймонвиллу просьбу организовать показные стрельбы из тех видов оружия, которые предназначаются для Советского Союза, а также из тех образцов, которые представляют интерес для нужд советско-германского фронта.

На следующий день не планировалось никаких приемов и посещений, так что представилась возможность более внимательно ознакомиться с работой Амторга. Необходимость этого тем более была очевидной, что в работе Амторга, как нам пришлось убедиться, было много упущений, явно не хватало инициативы, оперативности и организованности. Даже Икес обратил наше внимание на то, что Амторг, потеряв целую неделю, так и не довел до конца дело с приобретением нефти; пришлось за амторговцев это делать заместителю Икеса – Девису.

В тот же день состоялись деловые беседы с рядом товарищей, в том числе со вторым секретарем посольства Новиковым. Вечером набросал проект очередного доклада в Москву о ходе работы военной миссии. Из Москвы получил технические инструкции по отправке в СССР истребителей «П-40» и бомбардировщиков «Б-25».

Одновременно передали администрации США просьбу о поставке СССР бронеплит, необходимых для производства танков. Принимая эту просьбу, помощник президента У. Кой подчеркнул, что США сами испытывают острый недостаток в бронеплитах, однако вопрос будет доложен президенту и все возможное будет сделано.

8 августа, в 11 часов 40 минут утра, К. А. Уманский и я нанесли деловой визит государственному секретарю США Корделлу Хэллу, который только что возвратился после двухмесячного лечения. Видел я его впервые. Перед нами был уже пожилой человек, выше среднего роста, совершенно седой, но подтянутый и подвижный.

Несмотря на преклонный возраст и слабое здоровье, он не гнулся и не горбился, не высказывал никаких признаков болезни или переутомления. Правда, когда К. А. Уманский спросил его о состоянии здоровья, К. Хэлл ответил, что работает по шестнадцать часов в сутки, все делая сам, не передоверяя другим. И вот, в конце концов, надорвался, однако теперь отдохнул.

Прием был хорошим, К. Хэлл держался весьма тактично, любезно и внимательно. С его стороны не чувствовалось какого-либо стремления ускорить беседу и побыстрее освободиться от посетителей. Ничто не отвлекало нас от делового разговора: ни телефонные звонки, ни появление сотрудников госдепартамента. Хэлл – сплошное внимание. В его глазах были заметны зоркость и наблюдательность. Хэлл нам заявил, что с момента нападения фашистской Германии на Советский Союз он стоит за то, чтобы всемерно активизировать помощь СССР и радикально пересмотреть политику США в этом вопросе.

Мы сказали Хэллу, что итоги работы военной миссии в США за прошедшие две недели не могут вызывать особого удовлетворения. При этом сослались на мизерные, ни с чем не сопоставимые цифры отпускаемого СССР вооружения, указали на бесконечные безрезультатные совещания, на бюрократизм и волокиту, на отсутствие конкретности в практических делах, на неоперативность и хождение по замкнутому кругу, особенно недопустимые в военное время.