на перроне действительно было больше, чем муравьёв на потревоженной куче. Неслись в разные стороны, сталкивались, бранились, но всё без зла, до драк не доходило — спешили кругом, паровоз никого ждать не будет.

Вспомнив наставления Странникова, что дождётся тот его в середине состава у ресторанного вагона, Турин заработал локтями. По понятным причинам выбрал место секретарь неслучайно, и Турину предстояло изрядно попотеть. Но это была конкретность, скрывающая житейский смысл — не рыскать в поисках по всему перрону. И всё же, как он ни старался, далась ему желанная цель с большими усилиями — плотная двигавшаяся человеческая стена сбивала дыхание, а надо было ещё и продвигаться вперёд. Перрон пестрел мешочниками, что уж они везли в своих необъятных баулах, догадаться было невозможно, но добра своего носильщикам не доверяли, да и те вряд ли бы пробились в такой толчее.

«В крайнем случае запрыгну в ближайший вагон, если поезд тронется, — лихорадочно оглядывался по сторонам Турин, не теряя надежды, — пробегусь по составу, ресторан уже близко, а говорить-то нам с ним особенно не о чём, ничего особенного я не накопал, молодчики Кольчуги заработают только сегодня ночью, пошукают среди урок, может, будет какой навар насчёт убийцы, а сам Странников вряд ли новенького сообщит. Главное — встретиться, как договорились, в противном случае обидеться может секретарь. А после выпрыгну на малом ходу где-нибудь на повороте…»

Но совершать подвиги Турину не пришлось, паровоз посвистывал, пыхтел, обдавал баламутившуюся толпу парком, но не трогался, и он наконец добрался до нужного вагона. Протиснулся к проводнику, сунул ему краешек удостоверения и сумел влезть на несколько ступенек, откуда, с трудом отдышавшись, начал разглядывать народ, отыскивая высокую, бросающуюся в глаза фигуру ответственного секретаря.

Поблизости, в радиусе нескольких вагонов, ничего подобного не наблюдалось. Турин не поверил себе, ещё пристальнее и как можно спокойнее вглядывался в каждого более-менее приметного мужчину, искал знакомое лицо. Но тщетно! Странникова не было. Он нагнулся к проводнику, перекрикивая шум, спросил:

— Ресторан рядом?

— Да чего ж вам туда? — удивился тот. — Вон он, рядышком. Только рано ещё. Закрыт. Вот тронется состав, я попрошу, если нутро горит.

— Горит, горит, батя, нутро, — выругался Турин. — Только не по той причине, что думаешь. Товарища увидеть надо. Договорились здесь. Не спрашивали милицию?

— Слава те Господи! — чуть не перекрестился тот. — И без того голова кругом идёт. Сам видишь, дорогой товарищ, что творится!

«Странников бы спросил про меня, непременно спросил», — переживал Турин.

Пропуская мимо себя матерящихся, рвущихся в вагон людей, повиснув на краешке лестницы, он обшаривал толпу снова и снова, насколько хватало глаз, но секретаря не наблюдалось среди опоздавших, не было его и среди провожавших. Получалось так, что никто не ждал Турина на перроне.

«Выходит, что же, не поехал Василий Петрович? — мелькали новые мысли. — Что ещё могло приключиться? С билетом у него проблем быть не могло. Тамара задержала?.. Да нет! Хватит с секретаря и того, что пережил. А не потревожил ли его Шорохов? — эта мысль была совсем шальная, но, осенив Турина, она сразу засела в голове. Он очень хорошо знал своего друга, дотошного в сыскном деле, каких поискать днём с огнём. — Зря я его растревожил своими расспросами да догадками, — каялся и ругал сам себя Турин. — Я ж вывел его на версию о любовнике. Андрей Иванович на лету за неё ухватился. С чужих глаз истина всегда виднее, вот его и раззадорило. Ох, не к добру это! Не послал бы он своих молодцов снова к актрисе, а та возьми и расколись, выдай им всё про Василия Петровича. После этого отыскать Странникова Шорохову раз плюнуть. Он и начальству краевому нос утрёт. Странников-то сразу перед Шороховым размякнет. Это с виду он грозен, а на расправу слаб. Вспомнишь, как он удирал от толпы, мальчишку-персюка угробив, весь его дутый героизм к чертям собачьим разлетается. Смех и горе!.. Наговорит с перепугу Шорохову такого, чего и не делал никогда…»

Турин похолодел от этих мыслей, а паровоз, подав гудок, дёрнул между тем вагоны, дёрнул второй раз, и они потихоньку-полегоньку покатились, поскрипывая, постукивая по рельсам.

— Прощевайте, дорогой товарищ, — подтолкнул его, жалеючи, проводник, встав рядом. — Так и не пришёл ваш дружок?

— Успеха! — махнул рукой Турин, соскочив на перрон.

Он шёл и, не веря, заглядывал в окошки, мелькавшие перед ним. Странникова лица не появлялось.

«Да нет, нет оснований особенно переживать, — пробовал успокаивать он себя. — Странников не убивал Павлину. Ну наговорит сто вёрст лесом. Шорохов-то не дурак, поймёт, с кем имеет дело, накручивать не станет, а завтра сам подскочу. К Мейнцу надо попасть сегодня. Пусть Тамаре позвонит. Сегодня всё и прояснится, нечего гадать!»

Турин доехал на трамвае до той же остановки, с которой отправился в путь, здание издали выделялось светящимися окнами, но народ уже высыпал на улицу, и делегаты, группками собираясь вокруг своих руководителей, продолжали обсуждать различные темы. Соскочив с подножки и закурив, он прошёл к пустовавшей знакомой скамейке и, присев, начал высматривать Мейнца. Заворготделом находился недалеко, в окружении нескольких женщин и мужчин, забрасывавших его вопросами. Из долетавших до него фраз Турин догадался, что разговор шёл о предстоящем наводнении. Стараясь оставаться незамеченным, он приблизился к кучке людей, облепившей Мейнца. Тот азартно убеждал особо волновавшихся, что властью будут приняты меры по предотвращению нежелательных последствий. До Турина долетели гневные его слова:

— Ничего страшного не случится! Город от беляков отстояли в Гражданскую войну, не дадим затонуть и теперь! Любое паникёрство делегаты должны пресекать, а вас самих приходится успокаивать. Давайте крепить наши ряды, товарищи!

— Выступить бы Василию Петровичу завтра! — кричали ему. — Попросил бы он для нашей губернии средств. Не помешало бы.

— Своих сил может не хватить! Пусть попросит!

— Странникова подымайте! Хватит ему болеть!

Последний призыв бойкой делегатки вызвал смех у некоторых, женщины зашушукались между собой и откровенно развеселились. «Все его похождения знают, заразы! — подумал Мейнц. — И про шашни с этой Тамаркой им уже, наверное, известно».

— Странников срочно выехал в Астрахань, — подняв руку, Мейнц пресёк галдёж. — Не стал дожидаться Василий Петрович окончания совещания, поехал мобилизовывать население, чтобы достойно встретить стихию, организовывать новую обваловку города и населённых пунктов, устранять слабые места. Да и на низах народ надо убедить перебраться на бугры вместе с крупным скотом и другой живностью.

— Вот и правильно! — посыпались советы уже со стороны мужчин. — А мы здесь штаны протираем!

— Надо заканчивать! Ехать всем! Нечего ждать!

Мейнц опять поднял руку:

— Совещание подходит к концу. Получим задание, товарищи, и организованно все отправимся. Нельзя