– Сирмайс спросил про ящики. Давай осмотрим территорию. Возможно, остались следы. Поймем, куда они отправились.

– Значит, никакие это не документы. В ящиках хранились сокровища.

– Скорей всего.

Андрис стал осматриваться. Лига продолжала стоять у ямы. Почему-то она подумала о Петерисе.

Бедный старик! Наверное, всю жизнь мечтал вырыть клад и разбогатеть. Почему же не сделал этого? Боялся, что один не справится, не сможет все сделать незаметно? Жил в нищете, зная, что в трехстах метрах от его дома хранятся сокровища. Каково ему было? Лига вспомнила изрезанное морщинами лицо, блеклые мутноватые глаза, дрожащие пальцы. Вовсе не алкоголь пожирал его изнутри. Он бредил богатством и не мог его заполучить. Как Мазинги его вычислили? Где он ошибся? Или сам вышел на доктора и его мать в поисках помощников? Вполне вероятно. Тогда в яме должен лежать дядя Петерис. Почему Илзе?

– Здесь следы протекторов машины Отто. У него «Форд Рейнджер». Там кузов большой. Всегда гадал, зачем ему пикап.

– Что у вас?

Мартин с двумя мужчинами подбежал и заглянул в яму.

– Нашли? – сразу спросил Вайс.

– Нет, – коротко ответил Сирмайс и кивнул одному из ребят.

Тот встал на колени и стал осматривать труп. Потом поднялся и сообщил:

– Не менее чем полтора-два часа назад.

Сирмайс кивнул и пошел прочь. Вайс и Лига, стараясь не отставать, поспешили следом.

– Петерис уехал с Мазингом? – спросил Андрис.

– Нет.

– Он жив?

– Нет.

Сирмайс был расстроен и не скрывал этого.

– Мазинг убил?

– Сам умер, – недовольно ответил Сирмайс.

– Как? – в один голос вскрикнули Вайс и Лига.

– Пока неясно. Обнаружили лежащим у стены в одной из комнат. Он был жив, только за сердце держался и все повторял: «Она, она, это все она». И тыкал куда-то.

Лигу внезапно осенило:

– В какой комнате вы его нашли?

Она быстро взглянула на Андриса и переспросила:

– Где?

Мартин сплюнул и ускорил шаг.

– В маленькой. С портретами.

– Где столик, два стула и витрина?

– Ну да.

– Я знаю, куда он тыкал. Она – это Шарлотта фон Ливен. Там на стене ее портрет висит. Он показывал на нее.

– При чем тут Шарлотта? Она, что ли, на него напала?

– Не напала, а испугала. Теперь понятно, что это Илзе Карловна ходила по ночам, притворяясь призраком Шарлотты. Петерис об этом не знал. Наверное, она его напугала до сердечного приступа, и пока он не пришел в себя, побежала выкапывать клад.

– Очень может быть. Они с Отто большие выдумщики. Но ничего, найдем этого сценариста, за все спросим. Жаль, старик смог сказать так мало.

– Значит, все же что-то сказал?

– Про монумент русским. Умер буквально у меня на руках. Я поэтому и задержался.

– Значит, это Отто убил Илзе Карловну?

Лига поравнялась с Мартином и заглянула ему в лицо.

– Других вариантов нет.

– Как он мог? Она же его мать!

– Никакая она ему не мать. Они вообще не родственники.

– Как? – снова хором спросили Лига и Андрис.

Мартин остановился, поглядел на них и неожиданно улыбнулся.

– Знаете что, ребята? Идите домой или по домам, не знаю, как там у вас принято. Здесь вы уже не нужны. Когда все кончится, я позвоню. Расскажу подробно, раз уж вы так старались нам помочь. Договорились?

Можно подумать, у них есть выбор!

Они добрались до квартиры Андриса и первым делом сообщили Инте, что все в порядке. Предчувствуя, что так просто от нее будет не отделаться, сослались на то, что говорить с кем бы то ни было им пока запретили, и быстренько отключились, оставив Инту изнывать от любопытства.

Алекс и Жорка давно спали. Андрис заглянул в комнату. Алекс сладко посапывал, уложив под голову альбом. Жорка повел лохматым ухом и тут же отключился. Поди, объелся за ужином.

Лига сидела на диване, уставившись в одну точку. Андрис осторожно пристроился рядом и обнял ее за плечи. Она тут же привалилась к нему и обхватила руками.

– Не могу в себя прийти, Илзе так и стоит перед глазами, – пожаловалась она, пряча лицо.

Он обнял ее крепче, стараясь, чтобы она не почувствовала, как где-то внутри его просто колотит. Когда они по зову Сирмайса рванули к месту преступления, он даже не подумал, что у Мазингов может быть оружие. Возбуждение охотника потащило его вперед, отключив все остальные чувства, даже инстинкт самосохранения. Да черт с ним, с инстинктом, если бы он был один! Но он подверг страшной опасности Лигу! А еще считал себя профи! Урод!

Андрис сосчитал до ста, выровнял сердцебиение и вполне нормальным голосом сказал:

– Знаешь, ты молодец. Не подозревал в тебе такой храбрости и…

– Ума? – подсказала она.

– Вообще-то я хотел сказать – сообразительности.

– Это одно и то же.

– В твоем случае – да. И я тобой горжусь.

Лига подняла бледное лицо, внимательно посмотрела в его глаза, словно проверяя что-то, и вдруг сказала:

– Мне очень плохо и стыдно, но я тебя люблю. Очень сильно.

Он замер, не смея вздохнуть.

– У меня даже в груди болит все время, так я тебя люблю. – И добавила: – Этого уже не исправить, понимаешь?

Андрис хотел ответить, что понимает, сам давно и сильно в нее влюблен, но почему-то ничего говорить не стал. Лига, казалось, и не ждала ответа – сидела, прижавшись к нему, и о чем-то сосредоточенно думала.

Наконец он окончательно справился с собой и, глухо откашлявшись, спросил:

– Ты согласишься жить с нами?

Лига посмотрела удивленно и печально.

Какие все же удивительные у нее глаза. Не оленьи даже, а какие-то… инопланетные. Прозрачные и глубокие, но словно покрытые дымкой, за которой трудно что-нибудь разглядеть. Особенно ее мысли. Они прячутся в темном омуте глаз.

Андрис уже когда-то видел эти глаза. Так смотрела на него мать, словно пытаясь угадать его будущее и страшась, что оно будет не очень счастливым. Теперь маме можно за него не бояться. Вот его счастье! Сидит, дышит ему в плечо и смотрит загадочным взором.

Двумя руками он взял лицо любимой.

– Не печалься. Не думай о прошлом. Отпусти его. Все это не имеет значения, если мы нашлись друг для друга.

Лига потянулась к нему и перестала думать о чем-либо, кроме его рук, губ, родного, любимого лица.