– Почему? – спросила Таня жадно.

– Потому что Ванька очень созидательный. Бесконечнотворческий. Хочет Валялкин того или нет, но он никогда не сможет остановиться.После Ваньки везде остается лес, а после Бейбарсова – лишь пожарище. Вот тольколес сажать неромантично, еще бы – стоишь потный, по уши в глине, лопатоймахаешь, а на огонь смотреть всем нравится. Искры, страсть, жар и пепелище вфинале! Вот тебе и разгадка.

* * *

Возвращаясь вечером с тренировки, Таня обнаружила над стенойТибидохса не просто полетные блокировки, но чуть ли не розовое сияние, окоторое разбился бы и артиллерийский снаряд. По стене прохаживались циклопы.Вид у них был зашкаливающе воинственный, из чего Таня заключила, что где-торядом околачивается начальство в лице Поклепа. Делать нечего. Пришлось ей идтичерез мост и тащить контрабас по лестнице.

Ванька еще в середине матча куда-то улетучился. Судя повсему, его вызвал Тарарах, незадолго до этого мелькнувший у ангаров. Таня дажепочувствовала обиду. В конце концов, это она дипломированный (почти)ветеринарный маг. Ванька же просто недоученный практик. Что он может знать? Емутолько лешаков от древоедов лечить дятловым заклинанием. Тарарах же совсемзабыл о ней в последнее время, зато Ваньку выкрадывает чуть ли не каждуюминуту. Сообщнички! Все эти мысли посещали Таню на лестнице, когда контрабаснещадно колотил ее по коленям и она в очередной раз ощущала себядевочкой-штангистом.

Перед «темной» гостиной Таня на минуту остановилась, чтобыотдохнуть. Из гостиной ее не было видно, зато ей самой прекрасно были слышны голоса.Разговаривали Ритка Шито-Крыто и кто-то еще. Кто именно, Таня не могла покаопределить, потому что слышала только голос Шито-Крыто.

– Что такое стандартно развивающийся конфликт обычныхлюдей или магов? Ты меня задела нечаянно сумкой, я обиделась и задела тебяспециально. Ты сказала, что я даунша. Я намекнула, что от идиотки слышу.Немного подискутировали о папах, мамах и кровосмесительстве. Ты плюнула мне подноги, я плюнула тебе на ботинок. Ты толкнула меня в грудь – я толкнула тебя. Тыударила меня кулаком в нос – я тебя кулаком в глаз. Ты пустила искру, я пустила– две. Ты схватила пистолет с серебряными пулями, я – сглаздамат. Как видишь,дорогая моя, конфликт развивается по спирали, ступенька за ступенькой. Причемдо последней ступени обычно не доходит. Чаще потолкались, наложили парунасморочных запуков – разошлись живые и здоровые. Усекла?

Ответа Таня не услышала, но ощутила, что ответположительный.

– Молодец! А вот второй вариант конфликта. Ты на менякосо посмотрела, а я, слова не говоря, остановила тебе сердце. Съела ириску,погрустила и пошла рисовать акварелью закат. Это вариант некромага.

«Опять некромаги! Сколько можно? Неужели нельзя поговорить очем-то другом?» – подумала Таня.

– Что ты знаешь о некромагах? – с раздражениемотвечали Ритке. – Они сложные и ранимые существа. Они страдающие,трагические, с необычными фантазиями. Они бесконечно одиноки. У них своялогика, свой кодекс чести, своя мораль. Мы для них фарфоровые фигурки, скоторыми можно играть, которые можно разбивать или которым можно поклоняться.Они как жестокие дети, которые толкают ногой мертвую собачку, требуя, чтобы онапринесла им палку!

– Ну-ну! – примирительно говорила РиткаШито-Крыто. – Кто спорит, что о некромагах ты знаешь больше? Ну а Глеб-тотебе что-нибудь рассказывал? Не верю, что он все время молчал в углу.

– Нет, не всегда. Иногда Глебушка бывал разговорчив, нокак-то несвоевременно. Например, скажу я ему: «Глебушка, у нас стиралка течет!Не хочешь пошевелиться, шланг там поменять?» А он сидит и точно не слышит. Апотом вдруг как подскочит, как заговорит. Или про детство свое дурацкое начнетвспоминать! Я ему: «Какое детство, дорогой, когда кафель залило и полотенцаплавают? Ты что, Глебушка сладенький мой, делаешь? Возьми лучше, Глебушка, ножи зарежь меня!»

Магические светильники замигали от перепадов энергии.Зазвенели в рамах стекла.

– Лизон, не истери! Прибереги свои вопли для мужиков.На меня твои фокусы не действуют! – с досадой сказала Шито-Крыто.

«Там Зализина! О нет!» – внезапно осознала Таня.

Ей захотелось поскорее уйти, чтобы не встречаться с Лизон,но любопытство заставило ее остаться и прижаться спиной к стене. Зализинауспокоилась. Чувствовалось, что особо сильного желания истерить у нее нет.

– А Глеб? Что он делал-то? Брал ножик и резал? –продолжала Шито-Крыто с интересом.

– Ясное дело: нет. Посмотрит с досадой, отвернется ивновь молчит как зомби. Но я-то уже знаю, что своего добилась. Где-нибудь черезчасик явится парочка мастеров со следами глины на костюмах и все исправит, авесь подъезд орет, потому что они вообще-то уже два месяца как метиловымспиртом траванулись и того… похоронили их, короче… Ну, ты понимаешь!

– Да, весело. А что Глеб-то про детство рассказывал? Тыхоть что-то запомнила? – спросила Ритка.

В ее голосе опытная Таня отметила скрытое презрение. УжРитка-то не прерывала бы редких минут откровенности Глеба дурацкими разговорамио стиралках. И вообще Зализиной, кажется, не молодой человек был нужен, ашестерящий завхоз. Жаль, что Поклеп связал свою судьбу с Милюлей. Уж у него-тои Зализиной домашнее хозяйство было бы в порядке.

– Детство? А, ну да!.. – вспомнилаЗализина. – Он все пытался понять, почему старуха-ведьма выбрала в ученикиименно его? Детей-то довольно много вокруг. Но Бейбарсов был особенный. Лепилиз пластилина города, рисовал картины маслом.

– Ну, это многие делают, – небрежно сказала Ритка.

– И с мертвым котенком тоже многие спят? – сладкимголоском произнесла Зализина. Только она одна умела вгонять иголки под ногти стакой приятненькой ужимочкой.

– ЧТО?

– Что слышала. Когда Бейбарсов учился в обычнойлопухоидной школе, он подобрал на улице котенка. Общество любителей зверюшек,ути-пути! А котенок возьми через пару дней и проглоти рыболовный крючок. Вобщем, не буду описывать деталей, но котенок помучался и отбросил лапки.Бейбарсовская мама – тот еще персонаж, хоть я с ней и не знакома! – далаГлебушке коробку из-под обуви, велела положить туда котенка и закопать. НуГлебушка, он же солдатик! Получил команду – значит, надо действовать. Взялкотенка, закопал. Закопал и думал, думал, думал. Как же так? Был котенок живойи пушистый, а теперь лежит под землей дохлее дохлого? Задумчивый он у нас,Глебушка! – в голосе Лизон вновь стали появляться звенящие нотки.

Шито-Крыто сердито кашлянула и, насколько Таня могла судить,швырнула чем-то в Зализину, помогая Лизон взять себя в руки.