На обратной дороге остановились только один раз, у большого магазина на окраине. Макс вышел, запер Юльку в машине и вернулся через четверть часа с двумя новыми телефонами и сим-картами. Один отдал девушке, второй оставил себе, и в памяти каждой трубки осталось по одному номеру.

— Звони только мне и отвечай тоже. Если звонок с чужого номера — сразу отбивайся, а лучше выключись ненадолго, — сказал он. Юлька пообещала, что так и сделает, убрала мобильник в сумку, села сзади и обняла Макса за плечи.

— Сделаю все, как ты скажешь, — вздохнула она и провела ладонью по его волосам. Потом подалась вперед, прижалась щекой к его виску и так сидела до тех пор, пока «Мазда» не оказалась у ворот поселка.

Дальше все прошло гладко, Юлька, как и договаривались, вышла из машины с недовольным, даже злым лицом, от души грохнув при этом дверью. На Макса она не поглядела, тот шел на шаг позади ее и смотрел по сторонам. Снова никого, только охранник, что открыл им ворота, кивнул Максу из-за окна и отвернулся, да в холле попалась им женщина из прислуги. Она поздоровалась с Юлькой, но та сделала вид, что ничего не слышит и не видит вокруг, топала по лестнице, сумка на длинном ремне колотилась о ступеньки.

На площадке повернули направо, двинули по коридору, Юлька обернулась к Максу, хотела что-то сказать, но тот отвел взгляд и остановился. Навстречу им шел Рогожский, шел неторопливо, чуть ли не вразвалочку, точно ему было лень ноги передвигать. Но впечатление это было обманчивым. Макс видел, что заместитель вдовы напряжен, собран и очень зол, что держится исключительно на морально-волевых и что любое неосторожно сказанное слово может таким штормом отозваться, что только держись.

Юлька недовольно дернула плечом и прошла мимо Рогожского, тот проводил ее взглядом до дверей, подождал, когда девушка хлопнет ею так, что, будь на потолке штукатурка, она бы непременно посыпалась на пол. Но разрушений не воспоследовало, лишь колыхнулись ветки зеленых кустов, и земли на полу не было, и гадюки дохлой — чисто было, как всегда.

Макс остановился в центре зала, дождался, когда Юлька скроется в комнате, перевел взгляд на Рогожского. Он подошел, встал напротив, так и не вытащив руки из карманов, осмотрел подчиненного с ног до головы и спросил негромко:

— Нагулялись?

Макс не ответил, он смотрел в стену за плечом Рогожского. Тот отошел на шаг назад и повторил:

— Нагулялись, спрашиваю? Где были?

— Катались, — сказал Макс, почти не приврав при этом. Господин заместитель, если пожелает, может пойти и лично проверить спидометр «Мазды», сверить с утренними показателями и убедиться в истинности слов Еланского. А что машина почти пять часов у мотеля простояла, так это не его ума дело.

— Где катались? — не отставал Рогожский, он снова подошел вплотную и только что не принюхивался, точно чувствовал, как что-то изменилось, но что именно — угадать не мог, хоть и старался. И от этого зверел все больше, побледнел, вытащил руки из карманов и заложил их за спину, смотрел на Макса в упор, точно мысли его силился прочитать, да зря старался, по телепатии у Рогожского была твердая «двойка».

— Ты у нее сам спроси, — предложил начальству Макс, — мне что сказали, я то и делал. Все строго по должностной инструкции. Не нравится — увольняй.

Тут Рогожский с собой малость не совладал, его аж перекосило от бешенства, он уже и рот открыл, но сдержался и даже отошел в сторонку, давая понять, что инцидент исчерпан. Макс, ни слова не говоря, развернулся и пошел по коридору к лестнице, на площадке чуть сбавил шаг, глянул влево. Дальняя дверь по коридору открыта настежь, у нее стоит Левицкая, повернув голову в сторону лестницы. Заметила Макса и шагнула внутрь, закрыв за собой дверь, даже не поинтересовалась Юлькиным самочувствием или чем там в таких случаях принято интересоваться. Впрочем, ей сейчас все доложат, Рогожский уже чешет к ней по коридору почти что строевым шагом.

Ждать, пока заместитель вдовы окажется поблизости, Макс не стал, сбежал по ступенькам вниз и вышел из дома, пошел к себе. Было уже темно и довольно поздно, сосны махали ветками и сердито шумели под ветром, небо заволокло еще гуще, тучи, казалось, касаются макушек деревьев. В комнате Макс включать свет не стал, улегся на кровать и едва не заснул под шум ветра. Но опомнился, достал новый мобильник и набрал единственный номер, что был забит в память. Юлька ответила сразу, причем говорила очень тихо, и фоном к ее голосу, как показалось Максу, была вода, что бежала из кранов.

— Все нормально, — сказала девушка, — он ко мне даже не подходил и ни о чем не спрашивал. Левицкой на меня тоже наплевать. — При этом Юлька улыбнулась, и Макс точно увидел ее перед собой. И сам почувствовал, как тревога и неизвестность чуть отпустили, тоже улыбнулся и сказал строгим голосом:

— Отлично. Сиди в комнате, никуда не выходи, жди звонка. Часа через три или даже позже я скажу, что тебе делать. Сегодня все закончится.

Не врал при этом, не сочинял сказки, не рисовался перед девушкой, он просто знал, что так и будет. Сегодня, потому что завтра уже поздно, что Рогожский и вдова на грани, что они тоже ситуацию видят и ходы считают, им обоим понятно, куда подевался ключ. Правда, оба пока считают, что Юлька стащила его из вредности, и не догадываются, что он давно в чужих руках.

Макс достал ключ из кармана джинсов, покрутил в пальцах, подкинул на ладони. Довольно тяжелый и весь какой-то колючий, что ли, сразу видно, что не штамповка, а ручная работа. И сейчас это для них с Юлькой золотой ключик, что откроет им дверь к свободе: ей — за границу, а ему — в квартиру с соседкой-алкоголичкой.

Макс глянул на часы, потом включил на телефоне будильник: он должен сработать через три часа. Ночь — лучшее время, чтобы провернуть что затеял, а перед этим можно и поспать, ибо выдохся за сегодняшний день он изрядно. Макс положил мобильник и ключ на тумбочку у кровати и моментально заснул под далекий глухой гром — к поселку снова шла ночная гроза.

И к полуночи она только разыгралась, только вошла во вкус, гремело так, что закладывало уши. Макс и проснулся-то от вспышки молнии за пару минут до звонка будильника, сел на кровати и глянул в окно. Темно, тихо, только всполохи сверкают да гром грохочет, дождя, вроде, пока нет. И время самое подходящее, час ночи, пора на выход. Он проверил карманы и содержимое небольшого рюкзака, что собрал, как только вернулся, и вышел на крыльцо.

Особо осторожничать не пришлось: погода, что называется, благоприятствовала. В мешанине теней, что падали на дорожки и крыльцо у дома, Макса разглядеть было мудрено. Он и бежал, стараясь не попасть в пятно света, пусть даже небольшое, жался к стенам и стволам сосен и скоро оказался напротив входа в дом. Отсюда отлично просматривался пустой холл и уходившая вверх беломраморная лестница, виднелась дверь в дальней стене, которую почти закрывали раскидистые кусты и деревца в кадках, расставленных вдоль стен. Макс ждал, смотрел то на часы, то на Юлькино окно — оно было темным, но Макс знал, что девушка не спит. Ждет, а ждать — это всегда невыносимо, нет ничего на свете хуже ожидания, особенно когда от тебя ничего не зависит. Ну, им обоим мучиться недолго осталось.