У Волошина враз пропал аппетит, он даже отодвинул тарелку и все крутил в руках конверт и саму доверенность, все оглядывался, даже на потолок зачем-то посмотрел, точно бумага оттуда свалилась. Официант потихоньку смылся, выскочил в коридор и подошел к Максу.

— Он, — сказал парень, — Волошин Михаил. Обалдел до невозможности, точно миллион долларов выиграл. Все спрашивал — кто передал, но я молчок, как договаривались, — докладывал официант. Он явно напрашивался на вознаграждение и честно заработал его. Макс выдал парню пятьсот рублей и еще раз поглядел в зал: Волошин сидел, прижав к уху мобильник, что-то диктовал, как показалось издалека, и одновременно сам писал что-то на обороте конверта. Макс вернул штору на место и вышел из «Дворика».

Все, дело сделано, Левицкой не сегодня завтра придет конец, у Волошина теперь в руках аргумент убойной силы, вдова полностью в его власти, и банк он оттяпает, это к гадалке не ходи. О Юльке Левицкая теперь забудет надолго, и та будет уже далеко, когда вдова опомнится. Еще одну часть плана можно считать успешно реализованной, теперь пришло время позаботиться и о себе.

Как быстро банки меняют хозяев и переходят из рук в руки, Макс не знал, но решил, что меньше месяца, а то и двух этот процесс вряд ли займет. Посему в городе ему пока лучше не показываться и вообще держаться от вдовы и Рогожского подальше. Потом, когда все уляжется, может, в начале зимы, вернуться по-тихому, продать квартиру и купить новое жилье. А может, и не придется, может, вдова сама уедет из города, и это было бы совсем хорошо. В любом случае придется ждать, и жить на что-то, и снова придется вернуться в Москву: где еще можно затеряться, как не в этом муравейнике? Только на другом ее конце, подальше от бывшего родного дома. Снять недорогую квартиру, переждать бурю, а для этого нужны деньги. Дома оставалась последняя заначка, лежала на самый черный день, Макс берег ее, как старики берегут «гробовые» деньги, не разрешал себе прикасаться к ней, и вот пришло ее время.

Он глянул на часы — половина первого, времени впереди полно, они с Юлькой уезжают вечером, и водитель небольшого фургона, что вез товар из Вологды в Москву, согласился подбросить попутчиков до Московской кольцевой. А там до Шереметьева рукой подать. Макс достал телефон и набрал Юлькин номер. Та ответила сонным голосом — отсыпается, понятное дело, ночью-то оба не сны смотрели.

— Все в порядке, — сказала она, — ты скоро?

— Да, уже еду, — ответил Макс, — сиди в номере и никуда не выходи. Я сейчас буду.

Еще раз глянул на часы и решил, что успеет, от «Дворика» до дома минут пятнадцать быстрым шагом, и в квартире он не задержится: заберет деньги и сразу назад, в эту «Арию». Может, перед дорогой еще и поспать удастся…

У дома все было по-прежнему, и «Тойота» тоже никуда не делась, стояла себе, покрытая пылью, вся в следах от кошачьих лап. Макс обошел машину, подумал, что поездить на ней доведется не скоро: ремонт ей только снится, так и не сподобился машинку в сервис отогнать. Но теперь времени будет полно, зато денег… «Выкручусь как-нибудь…» Макс направился к подъезду, на первом этаже сбавил шаг, прислушался — все спокойно, только слышатся обычные звуки из-за дверей: музыка, голоса из телевизора, звон посуды, телефонный звонок.

Макс поднялся к себе, по пути нашел ключ от квартиры, поднес его к скважине и остановился. Что-то тут было не то, и что именно, он понял не сразу. Дверь немного отошла от косяка, хотя была плотно закрыта — Макс убедился в этом, подергав за ручку. И все же он хорошо помнил, когда закрывал ее в последний раз, что все было в порядке, никаких щелей и зазоров не наблюдалось.

Макс вытащил ключ из замочной скважины и осмотрел дверь. Да, так и есть, в просвет между створкой и косяком можно палец просунуть. Дверь точно фомкой открывали, но аккуратно, других внешних следов взлома не наблюдалось. Но тогда двери полагается быть открытой, а не запертой на замок, иначе что это за грабители, которые, унося добычу, не забывают и дверь за собой закрыть? Хотя чего там уносить, брать внутри нечего. Значит, это не воры…

— Добрый день! — Макс обернулся на голос. Маринка, будь она неладна, выползла из своей квартиры и смотрит страдальчески, точно ждет чего-то. Похудела, побледнела, за собой следить перестала: голова у нее неделю как немыта, и запашок из квартиры такой тянется, что понятно: мусорное ведро давно не выносили. Или канализацию у нее там прорвало, черт знает, но выглядит Маринка едва ли краше вокзальных бомжих, только что рожа не синяя, хотя к этому все идет. Тухлятину перебивает запах водочки, даже, скорее, перегарчика. Пьет Маришка с горя, и крепко пьет, и как быстро она скатилась, ведь и двух месяцев не прошло, как Вовчика на лечение сдали!

— Привет, — буркнул Макс, все еще раздумывая, что бы значил фокус с дверью. Ничего путного в голову не лезло, да и соображала она неважно после почти бессонной ночи. Может, ее не взломали, а только пытались и воров кто-то спугнул? Та же Маринка, например, ходила за водкой, вернулась, а те и сбежали. — Вы не видели, ко мне никто не приходил? — спросил тетку Макс, та заулыбалась рефлекторно, нацепила завлекательную, как ей казалось, улыбочку, сложила синеватые губки бантиком и сказала:

— Приходили, сегодня утром. У двери вашей стояли, Максим Сергеевич. Я спросила, что им надо, они сказали, что друзья ваши, что день рождения у вас сегодня и поздравить вас хотят. И я вас поздравляю.

— Спасибо. — Макс соображал в темпе, что все это могло значить. Утро, люди у двери, следы взлома, день рождения какой-то выдумали… И тут кольнула дикая, до печенок пробравшая мысль, даже не мысль — догадка, интуиция не просто подсказывала, она орала: беги, беги быстрее и подальше отсюда, пока цел. Обыграли тебя, опередили, обставили, сматывайся, или конец тебе!

И он побежал, сунул ключи в карман и кинулся вниз, но на пути топталась Маринка, изливала ему свои пожелания всего наилучшего в этот светлый и радостный день, а сверху грохотали шаги, там бежал кто-то, и еще один летел снизу, прыгая через ступеньку. Макс успел сдвинуть оплывшую Маринку с дороги и оказался лицом к лицу со здоровенным бритым парнем, и тут же узнал его — двухметровый любимчик Рогожского собственной персоной, и позади еще один. Верзила шагнул вверх сразу на три ступеньки, чуть сдвинул вбок полу пиджака, и Макс увидел у него в руке пистолет. Тот самый, скорее всего, что лежал в сейфе Левицкой.

— Здорово, друг! — спокойно и даже радостно выдал детина. — С днем рождения! Сюрприз, сюрприз! — Он наступал на Макса, теснил его к двери, а позади стоял еще один, Макс обернулся и увидел его непробиваемую рожу. Тоже «коллега», из той самой «Стражи», крепкий, тренированный, резкий — Рогожский выбирал лучшее из того, что предлагал местный ЧОП, вторым сортом не интересовался.

— Пойдем выпьем! — Детина пер на Макса, тот отступил, услышал, как с легким скрипом открылась дверь его квартиры. Попробовал уйти в сторону, но там ждали, незаметным со стороны коротким ударом в поясницу вернули на прежний курс, детина легко взлетел по ступенькам и втолкнул Макса в коридор. Второй ввалился следом, грохнула дверь, стало темно и жарко — Макс не заметил, кто его ударил, пропустил еще удар в живот, потом под дых, потом по шее, потом свалился на пол и успел закрыть голову руками. Это помогло, но слабо, его били сразу несколько человек — в квартире был кто-то еще, и этот кто-то пока оставался в тени. Двое уже устали, отошли в сторонку, а этот все не мог успокоиться, бил так, что перехватывало дыхание, что свет мерк перед глазами, и Макс ничего не видел. Следующий удар пришелся в висок, боль захлестнула, поднялась, точно вода в половодье, выше ординара, и стало совсем темно.