class="p1">— Так вот я собираюсь любой ценой дать злу отпор. Тебе то конечно этого не понять, ты уже поддался, но раз ты до сих пор дышишь, то можешь и изменить своё решение.

— И что мне это даст? Твое уважение, милсдарь? Прощение Создателя? Наш выбор всегда следствие наших желаний, а я желаю силы и власти.

— Этот нерест прошёл, твои перспективы смыло волной, а оставшиеся возможности сожрали крабы. Что будешь делать? Каяться? Вот только покаяние плохо сочетается с силой, не правда ли?

— Не пытайся, грамард, — покачал головой Барахольщик. — Не искушай меня соврать тебе. Я знаю все свои дороги на этом жизненном пути, я их видел. Мойры показали мне каждый узелок. Каждую ниточку. Лучше скажи чего тебе надо? Вдруг моей скудной власти еще хватит помочь.

— Берегонт создаёт поле для второй Речи, а что создает его для магии Создателя? — спросил грамард.

— Я впечатлен, — ответил Барахольщик. — Такой вопрос достоин ответа. И он очень прост — человек есть физическое тело, как и любое другое материальное тело, он обладает полем. Но в сравнении с эманациями берегонта, это поле ничто.

— Что может укротить или разрушить силу берегонта?

— Лишь воля богини.

— Лжёшь, — покачал головой Орис. — Твоя богиня также подвластна его чарам, я знаю.

— Ничего ты не знаешь, — вдруг разозлился Барахольщик, веревки на его руках скрипнули. — Ты глуп и невежественен, как и все остальные, тупые твари Создателя! Вы все — ошибка! А ваш мир… она сотрёт его с лица земли, обернув в огненный кокон! Никто и не узнает что вы когда то существовали!

— Ну наконец-то, — улыбнулся Орис. — Мы начали говорить искренне. А её огненный кокон похож на тот, что породил Килийские острова? Страшное было время, когда земля из воды выходила!

Но Барахольщик на уловку не попался. Он закрыл глаза и тяжело дышал, ему явно было больно, но он ни за что бы не признался в этом. Орис осмотрел его, но ран не нашёл, возможно, когда его первый раз связывали, то сломали что-то. Пока они в банном зале бодались меж собой, он сумел освободиться и сбежать, но вернулся. Зачем? Власть Речи он не утратил, её нельзя утратить, но можно лишиться контроля над роем, если чья-то песнь перебьёт твою. Циклоп его одолел, неужели он вернулся в надежде снова бросить ему вызов? Для драки он выглядел слишком изможденным. Хотел что-то выведать? Отвлечь? Его появление всех переполошило, но ему то от того какая выгода?

Орис повернул голову, увидел спящего Сырого и по традиции караула дважды свистнул, но дед даже не шелохнулся, грудь его мерно вздымалась, видимо сонные тропы далеко его увели.

Барахольщик рассмеялся и Орис все понял, вскочил, принялся кричать и голосить во все лёгкие:

— Караул! Подъём! К оружию!

Никто не ответил. Все в пещере спали мертвым сном.

Кастор во сне махал руками, стонал, но глаза его оставались закрыты, а Звезда мерно горела на груди. Циклоп ссучил во сне ногами, будто бежал куда-то, рой, укрывший его одеялом, мерно гудел. Гван сидел чуть в стороне, свесив голову на грудь, рука его крепко держала молот, так крепко, что костяшки побелели. Как и сам металлический клюв килийского ворона.

— Ты снова их подвёл, малыш-ш-ш, — прошептал за спиной голос Барахольщика. Орис резко обернулся, но мастера и след простыл. Огонь в чашах яростно вспыхнул, будто в них подлили масла. По стенам поползли голодные тени. В надежде на чудо Орис принялся молиться, но Речь Создателя была бессильна. Камень под ногами дрогнул, по стенам побежали трещины. С потолка посыпался песок. Орис обернулся и увидел рой. Тот больше не охранял спящего Циклопа, а замкнувшись в круг, сверлил камень, на том самом месте, где был изображён древний символ. Барахольщик прыгнул в воду и теперь грёб на ту сторону озера. В попытке его перехватить, Орис тоже прыгнул в озеро, вода была жутко холодная, удар вышиб весь воздух, горло схватил спазм. Орису казалось что он чувствует чью-то руку на затылке, рука давила, погружая его под воду. В панике он задёргался и глотнул воды. Закашлялся, попытался выплыть, но теперь кто-то хватал его за ноги и тянул вниз. Он бился с невидимым противником и не мог одолеть, боль в груди стала невыносима, лёгкие горели. Но тут невидимая рука отпустила. Он рванулся к поверхности и сделал спасительный глоток воздуха.

В пещере царил хаос.

Все разом проснулись и забегали.

Гван, размахивая молотом, кричал людям не подходить к воде, но Попрыгунчик и Сырой не послушались и уже плыли к Орису. Грамард огляделся и понял в чем опасность, на том берегу не было ни одной змеи. Все ядовитые твари были в воде. Он начал усиленно грести к берегу, но руки не слушались, да и ног он уже не чувствовал. Попрыгунчик успел первым, подхватил его и развернувшись, поплыл обратно. Сырой же плывя следом, громко шлёпал по воде и кричал, отпугивая змей.

Из воды выбрались живыми.

Кто-то принёс одеяла, рядом поставили три чаши с маслом. В резко наступившей тишине Орис услышал печальные колокольчики — Циклоп плакал.

В камне на том берегу зияла дыра. Ни Барахольщика, ни роя в пещере не было.

Попрыгунчик утёр воду с волосатого лица и хмыкнул.

— Ну теперь мы точно знаем, что выход есть, — сказал Мистат Лайер, сыщик его королевского Величества, по прозвищу Камыш.

— Хорошо, когда проблемы сами тебя покидают, — сказал Сырой, нервно хихикнул и принялся бегать вокруг огненных чаш.

— А я бы так не сказал, — пробормотал Кастор, не отводя взгляда от дыры в стене. — Как он это сделал?

Раз полоска, два полоска, уши, лапы, хвост из воска…

— С моей помощью, — процедил Орис, он крепко стискивал зубы, чтобы не стучали. Снаружи его била крупная дрожь, а внутри полыхала ярость, какой он прежде никогда не испытывал. — Он использовал меня как источник. Он что-то знает такое о магии Создателя, чего не знаем мы.

Дрожь так и не прошла. Пока разбирали леса в Драконьем зале, пока сооружали плоты, чтобы переправить людей через озеро. Очень пригодились бочки из под масла. Работали все, но подъём на поверхность продвигался медленно. Кастор, что шёл впереди каждой группы со звездой в руках, был только один, а он быстро уставал и приходилось делать перерывы. Смельчаки рискнули было сунуться с огненной чашей, но так обгорели, что спасти не смогли. Что именно случилось никто толком и разобрать не успел, единственный выживший утверждал что почувствовал горячий порыв ветра, а дальше весь тоннель уже