Над ее плачем, над шумом дождя и моря, над переливами в голосе башни поднялся еще один многоголосый звук, черпавший свою силу в страхе, но быстро смолкший. То был единый голос, составленный из множества разрозненных криков, исполненных мольбы и укора, — и Грен сразу же узнал его.

— Пропавшие люди-толстячки! — вскричал он. — Должно быть, они совсем рядом.

Без особой надежды что-то увидеть Грен осмотрелся кругом, смахивая с ресниц капли дождя. Большие кожистые листья склонялись под потоком воды, чтобы выпрямиться снова, ожидая новых струй, хлещущих с отвесных стен утеса. Кроме леса, ничего нельзя было разглядеть, — леса, покорно склонившегося под ливнем. Грен не двинулся с места: толстячкам придется подождать, пока в небе не иссякнут запасы воды. Он остался стоять, где и был, прижимаясь к стволу и обнимая Яттмур.

Когда они всматривались в занавешенное дождем море, непроглядная серая зыбь неожиданно разошлась в стороны.

— О живые тени, это чудовище явилось за нами, — выдохнула Яттмур.

Огромное морское существо выплыло на мелководье и приподняло себя из воды. Грен и Яттмур видели, как дождь, шипя, скатывается узкими потоками с гигантской плоской головы. Приоткрылся рот — темный и узкий, подобно распахнутой могиле, — и Яттмур вырвалась из объятий Грена и, визжа от страха, помчалась по берегу в ту сторону, откуда они оба явились.

— Яттмур! — Мускулы напряглись, чтобы бежать за ней, но воля сморчка всей своей неожиданной мощью обрушилась на Грена, и тот остался на месте, застыв в позе стартующего бегуна. Утратив равновесие, он завалился набок, в испещренный ручейками песок.

Стой, где стоишь, — прогнусавил сморчок. — Это существо явно не гонится за нами, так что надо остаться и посмотреть, что оно станет делать. Морской зверь не причинит нам вреда, если ты будешь сохранять спокойствие.

— Но Яттмур…

Пусть себе бежит, глупое дитя. Потом отыщется.

Сквозь буйство дождя до Грена донеслись неровные, долгие стоны. Огромное существо мучилось одышкой. С превеликим трудом оно втащило себя на пологий пляж в нескольких метрах от лежащего на песке Грена. Дождь укутал остров серыми складками струй; хрипло дыша и болезненно дергаясь, чудище повернуло в сторону, неуклюже переваливаясь в окружении столь же странном, как и оно само, — гротескный символ боли, порождение кошмарного сна.

Голова существа оставалась скрытой от Грена за деревьями. Он мог созерцать лишь бесформенное тело, рывками продвигавшееся вперед, работая громоздкими плавниками, пока совсем не скрылось из виду. По песку пляжа проскользил хвост; затем и его поглотили джунгли.

Ступай за ним и посмотри, куда оно делось, — приказал сморчок.

— Нет, — ответил Грен. Он опустился на колени, и там, где песок смешался с дождем, тело его казалось коричневым.

Делай что говорят, — гнусавил сморчок. В его сознании всегда оставалось место для основной задачи его вида: распространить себя как можно дальше. И хотя этот человек поначалу, кажется, держал слово стать полезным носителем ввиду своего интеллекта, ожидания оправдывались крайне скупо; лишенная рассудка, тупая мощь, только что виденная ими, явно заслуживала более пристального внимания. Сморчок погнал Грена вперед, подавив его протесты.

Пройдя по краю леса, он наткнулся на следы морского существа. Поднимаясь по пляжу, чудовище продавило в песке траншею в рост человека.

Грен опустился на колени, его сердце колотилось все сильней. Явившееся из моря существо не могло уйти далеко; в воздухе был ясно ощутим его солоновато-кислый запах. Грен выглянул из-за дерева, изучая тянущийся по песку глубокий след.

Здесь полоска джунглей неожиданно обрывалась, чтобы сразу же возобновиться. В просвете песок достигал самого основания скалы — там виднелся проход в большую пещеру. Сквозь хлещущий сверху дождь было видно, что следы чудовища ведут прямо туда, но также были видны и размеры самой пещеры: она была достаточно велика, чтобы вместить этого монстра, но не более того. Между тем пещера пустовала и безмолвствовала, она была похожа на рот, вдруг окаменевший в широком зевке.

Ошеломленный, позабывший о своем страхе Грен вышел на открытый участок, чтобы получше осмотреть внутренность пещеры, — и тут увидел некоторых из потерянных шестнадцати людей-толстячков.

Они сжались в тесный кружок под самыми дальними деревьями, скрывавшими проход в лесу, и прильнули к основанию скалы совсем рядом со входом в пещеру. Как им и было свойственно, они нашли прибежище под выступом скалы, с которого прямо на них струилась вода. Длинные волосы прилипли к телам, и теперь толстячки казались действительно вымокшими до нитки, да вдобавок еще и насмерть перепуганными. При появлении Грена они взвыли от ужаса, опасливо сжимая свои гениталии.

— Идите сюда! — позвал их Грен, все еще озираясь в попытках найти объяснение исчезновению морского страшилища.

Когда хлынул дождь, люди-толстячки потеряли всякое соображение; Грену вспомнился идиотский вопль, который они издали при виде монстра.

Теперь же они выказали намерение убежать от него, испуская нечленораздельные звуки и мечась по песку подобно стаду овец. При виде их глупости кровь вскипела в жилах Грена. Наклонившись, он подобрал тяжелый камень.

— Идите сюда, ко мне, безмозглые пузатые младенцы! — крикнул он. — Быстро, а не то чудовище найдет и слопает вас!

— О ужас! О повелитель! Все вещи вокруг ненавидят бедных славных людей-толстячков! — кричали они, налетая друг на дружку и обращая к Грену свои пухлые зады.

Взбешенный, Грен метнул свой камень. Тот попал в ягодицу одного из недотеп — хороший бросок, имевший плохие последствия. Толстячок с визгом подпрыгнул и, развернувшись, помчался по проходу меж деревьев прочь от Грена, к пещере. Подхватив его визг, остальные кинулись за ним, по его примеру схватившись за мясистые огузки.

— А ну вернитесь! — крикнул им вдогон Грен, бросаясь за ними, по следам морского чудища. — Держитесь подальше от пещеры!

Предупреждения были тщетны. Повизгивая, словно дворняжки, толстячки вбежали в пещеру, и собственные вопли посыпались на них, отраженные эхом. Грен не стал задерживаться у входа.

Противный солоноватый запах монстра наполнял, казалось, всю пещеру.

Уходи отсюда, да поскорее, — посоветовал сморчок, подкрепляя совет острой болью, сотрясавшей тело Грена.

Везде из стен пещеры выступали каменные столбы, развернутые к ее центру и заканчивавшиеся глазницами, в точности такими же, как и те, что взирали снаружи башни. И эти глазницы были живыми: когда люди-толстячки вбежали в пещеру и потревожили их, веки приоткрылись и во впадинах заворочались глаза — один за другим, еще и еще…

Обнаружив, что они загнаны в угол, толстячки принялись извиваться в песке у ног Грена и подняли громкий вой, моля о пощаде:

— О могучий большой убийственный господин с прочной кожей, о непревзойденный мастер бегать и ловить, посмотри, как мы бежали к тебе, увидав тебя! Как рады мы осчастливить свои бедные толстенькие глазки твоим видом! Мы бежали прямо к тебе, хоть наш неумелый бег запутался, и отчего-то ноги послали нас не в ту сторону вместо счастливой правильной стороны, потому что дождь совсем расстроил нас.