чувство, спряталась в прохладный зал кафетерия. Посетители уже ушли, хмурый волк-повар посмотрел на нее из-за стойки, не слезая с высокого табурета. Снежка вынырнула из подсобного помещения, вытирая руки белоснежным полотенцем:

– Принести что-то еще?

– Нет, спасибо. Братислав заказал слишком много. Можно мы возьмем один десерт с собой, а вазочку вернем позже?

– Хоть вообще не возвращайте, – отмахнулась Снежка. – Спишем. Салфетки-слюнявчики забрать? Они многоразовые, пару стирок точно выдержат. Я их вместе с униформой в прачечную отдам.

– Надо посмотреть… – Альма вышла на улицу, убедилась, что творог уже размазывается по столику. – О, нет, в прачечную это отдавать стыдно. Я сама постираю.

– Сейчас принесу тряпку, вытру столик, – заверила ее Снежка. – И… пользуясь случаем, можно вас спросить? Ханна просила повторить ее вопрос, если вы зайдете. И меня ответ на этот вопрос тоже интересует. Вы можете сделать вежу для висицы? На приплод.

– А ты разве висица? – удивилась Альма. – Надо же… Я и не думала.

– Отец – лис из клана Арктического Мрамора, – сообщила Снежка. – Мать – полярная волчица. Родители – паства Хлебодарной. Я тоже постоянно ношу ей дары. Ханна чтит Хлебодарную. Если это важно.

– Наверное, смогу, – подумав, ответила Альма. – Шолчице делаю, фигурки нормально расставились, не шатаются. Чисто волчьему семейству не возьмусь, не пойду против воли Линши. Она не любит паству Камула. Сама с ними не воюет, но они враждуют с паствой Кароя. Близнецы иногда ссорятся, но в случае опасности встают плечом к плечу.

– Мы бы хотели попросить вас сделать две вежи, – комкая полотенце, сказала Снежка. – Одну – Ханне, одну – мне. Ее муж – волк. Мой… мой друг тоже волк.

– Твой – это тот, который в кафе? – уточнила Альма. Получила кивок и засомневалась: – А ты уверена, что он хочет ребенка? Вежа – не приворотное. Ты не привяжешь его к себе таким способом. Когда второй не хочет, можно и забеременеть, и родить. Но вежа развалится. Ты останешься одна, с ребенком на руках. Тебе это надо?

Снежка вздернула подбородок, посмотрела ей прямо в глаза:

– Даже если получится так, я смогу и прокормить, и воспитать ребенка. Но он говорил, что хочет. Понимаете, мы давно вместе. Все время вместе. Работаем у Ханны с первого дня открытия ее первого кафетерия. Снимаем у нее квартиру на втором этаже, над кафетерием – ей принадлежит весь дом. Мы довольно долго работали без выходных, пока Ханна не укомплектовала штат. Подкопили денег, говорили о том, чтобы пожениться – скромно, без пышных торжеств, просто расписаться и съездить куда-нибудь в отпуск. А потом отложили это до появления ребенка. Вот будет ребенок, тогда уже надо отношения узаконить. А пока – какая разница? Ребенка все нет и нет – у висиц часто бывают проблемы с зачатием. Мы… мы немного надоели друг другу. Утром из квартиры строем вниз, на работу. Вечером обратно. Не хочется ни готовить, ни улыбаться – на работе этого выше крыши. В выходной выходишь во двор – там Ханна. «О, Снежка, если тебе не трудно, прими товар, сейчас замороженные беляши привезут». Переезжать? А смысл? Тратить время на дорогу, снимать квартиру дороже – Ханна нам делает хорошую скидку. И это не отменит того, что мы видим друг друга каждый день на работе и дома. Я хотела попросить Ханну поставить нас в разные смены. Вернуть меня в первый кафетерий, или, наоборот, вернуть туда Ёжи. Чтобы хоть как-то разделить жизни. Потому что в выходные мы или едем к моим родителям, или к его. Опять же, вместе.

– Ханна отказала?

– Нет, Ёжи встал на дыбы. Он ревнует. Думает, что я найду себе другого лиса или волка, который быстро сделает мне ребенка. Да что там волка! Представляете, он меня даже к Иллариону ревнует! Говорит, что я слишком широко ему улыбаюсь и слишком заботливо выбираю булку хлеба.

– Я закончу текущие заказы и поговорю с тобой и Ханной, – кивнула Альма. – А Иллариону хлеб не продавай. Я сама буду приходить, покупать булку и ему отдавать.

– Совсем не продавать? – растерялась Снежка.

– Совсем, – твердо сказала Альма.

– А кофе можно?

– Можно.

Альма бы вообще Ларчика в кафетерий пускать запретила, чтобы тот висице в ответ не улыбался. Но, во-первых, на эту тему надо было говорить не со Снежкой, а с Ханной, во-вторых, кафетерий был не единственной точкой общепита в городе, а в-третьих, это никак не приближало к заветной цели «заманить кота в постель».

– Говорим «спасибо» тете Снежке и идем домой, – объявила она детям.

– Десер-р-рт! – возмутилась Здравка, указывая на полную плошку.

– Десерт заберем, – объяснила Альма. – И спрячем в холодильник. Это подарок для дяди Ларчика.

Дети захлопали в ладоши. Альма улыбнулась – Здравка, после общения с Братиславом и Светланой, почти перестала дичиться. Охотно разговаривала, не стеснялась выражать радость. Вот что значит – такая же мелкота рядом. Всему научат. И хорошему, и плохому.

День и вечер пролетели незаметно. Альма испекла пирог с рыбой, половиной угостила Семен Семеныча, половину спрятала для Ларчика. Сняла детей с горки, покормила ужином – пюре и бараньим рагу – искупала и уложила спать. Брайко ни разу не запросился ни к папе, ни в садик, и Альма отпустила Семен Семеныча домой, пообещав ему позвонить, как только получит известия от Гвидона или Дарины.

Изрядный кусок ночи был потрачен на завершение вежи для дарсов из Хвойно-Морозненска. Альма закрепила четыре фигурки наговором – руки сами сделали котят-двойняшек – и поставила готовое изделие в коробку, чтобы вручить его курьеру из службы доставки.

Утром, пока дети еще спали, Альма отдала вежу курьеру, просмотрела сводку новостей – крупных пожаров не было – сбегала в кафетерий, купила булку хлеба, отказалась от кофе, вернулась домой и села ждать Иллариона, втайне побаиваясь, что тот опять притащит с работы какой-нибудь сюрприз. Бездомного аллигатора или питона – да мало ли животных, нуждающихся в тепле и заботе?

Опасения не оправдались. Рысь приехал со смены с двумя сочниками в пакете. Объявил:

– Брайко! Здравка! Смотрите, я вам подарок от зайчика принес.

Братислав выудил сочник из пакета, разломил пополам, поделился со Здравкой, а на второй показал:

– Это вам.

Илларион не стал отказываться и тоже разломил сочник. Альме досталась половинка с доброй порцией творога. Выпечка была на удивление вкусной. Илларион, быстро расправившийся со своей долей, объяснил:

– У огнеборцев в столовых всегда хорошо готовят. В Хвойно-Морозненске нас вообще на убой кормили, разной выпечкой баловали. Потому что генерал туда обедать ходил. А это мне отдали, лишние остались. Народу мало было, три человека ушли на больничный. Я и на полдник двойную порцию съел, и домой унес.

«Намурлыкал, – догадалась Альма. – А, может, еще и кисточки на ушах показывал, и хвост красиво задирал. Не хлебом берет, так сочниками».

Запретить