– Я всегда был непонятливым, – сказал Дронго.

– Это заметно. Упрямым и непонятливым, – согласился ван Лерберг, – и именно поэтому вы оказались в центре всех неприятных событий.

– Надеюсь, что сегодня все закончится, – улыбнулся Дронго, – как раз после встречи с вашим прокурором.

– Посмотрим, – сказал комиссар. – Вы не хотите позвонить мадам Броучек и узнать, где именно она находится?

– Зачем? У нее все в порядке.

– Можно проверить, – предложил ван Лерберг.

Дронго достал телефон и набрал номер Мадлен. Она почти сразу ответила:

– Слушаю.

– Где ты находишься?

– У меня все в порядке, – сразу сообщила она, – можешь не волноваться. Мы уже подъезжаем к Шарлеруа, и я сообщила мужу, чтобы он меня здесь встретил. Он уже ждет меня там. Наверное, минут через десять-пятнадцать мы с ним увидимся. А как у тебя дела?

– Все нормально, – успокоил ее Дронго, – сейчас вместе с комиссаром едем на встречу с прокурором.

– Слава богу. Я так волновалась за тебя. Очень беспокоилась, что они используют меня, чтобы заставить тебя сделать что-то недостойное. Хотя я понимаю, что это будет достаточно сложно. Ты человек упрямый…

– Это я притворялся.

– Знаешь, как мне неловко, что все так получилось, – продолжала она, – как-то сумбурно… Я очень надеюсь, что мы сможем с тобой увидеться в ближайшее время.

– Обязательно, – заверил ее Дронго, убирая телефон.

– Все в порядке, – сказал он комиссару, – у нее все в порядке.

– Очень хорошо, – кивнул ван Лерберг. У него зазвонил телефон, и он достал аппарат.

Видимо, ему сообщили какое-то неприятное известие, если он начал багроветь и кричать на своего собеседника на валлонском языке. Затем, закончив кричать, он убрал телефон и взглянул на Дронго.

– Ваши русские друзья устроили скандал в отеле и требуют разрешить им немедленно уехать, – сообщил комиссар, – я даже не представляю, что нам делать. Остановить и задержать их мы не имеем права. Но следователь и наши сотрудники считают, что они могут понадобиться еще во время допросов. Ведь они были свидетелями убийства в вагоне и находились в отеле, когда там взорвали бомбу.

– Но они не имеют никакого отношения к этому взрыву, – сказал Дронго, – мне кажется, что вы напрасно так нервничаете. Теперь уже абсолютно понятно, что эта встреча была не случайной. Но вместе с тем Богдановы не имеют никакого отношения ни к вашей конференции, ни к убийству турецкого дипломата. Они всего лишь оказались не в том месте и не в то время. На самом деле они собирались поговорить с Месудом Саргыном о делах его брата. А убийцы решили, что это был сговор. Более того, в вагоне находилась болгарская пара этнических турок, которые тоже вызвали подозрение у возможных убийц. И моя скромная персона. К сожалению, меня провожал глава ювелирного дома Зингермана, который хорошо известен в вашем королевстве. Ну, и естественно, убийцы занервничали, и участь турецкого дипломата была предрешена.

– Почему вы так считаете? – мрачно поинтересовался комиссар.

– Знаю почти наверняка. Его хотели убрать именно в Брюгге, а потом решили устранить дипломата прямо в вагоне экспресса. И сорвать конференцию, заложив бомбу. Я даже могу сказать, чем именно закончится ваше расследование.

– Интересно, – криво усмехнулся ван Лерберг, – неужели действительно можете сказать?

– Вы найдете виновников взрыва, – сообщил Дронго, – и это будут обязательно курды из Турции, которых обвинят в террористическом акте. Я даже предполагаю, что у них найдут разные взрывчатые материалы и другие доказательства их прямой вины. Хотя уже сейчас могу вам сказать, что они абсолютно ни при чем.

– Вы слишком много узнали, – согласился комиссар, – вы действительно очень толковый эксперт.

Машина свернула в переулок.

– Разве мы едем не в прокуратуру? – уточнил Дронго.

Он почувствовал, как дуло пистолета уперлось ему в бок.

– Не дергайтесь, господин эксперт, – попросил комиссар. Это его оружие давило Дронго в левый бок, – постарайтесь спокойно отдать мне оружие, которое у вас неизвестно каким образом оказалось.

– Как вы узнали? – спросил Дронго.

– Я столько лет работаю в полиции, что давно научился отличать выстрел из американского «кольта» от выстрела из итальянской «беретты», которая спрятана в вашем кармане, – добродушно объяснил комиссар, – и мне было понятно, что только таким образом вы могли справиться с вооруженным убийцей. И поэтому так спокойно ждали, когда подойдет второй убийца. Вы были вооружены и не волновались, понимая, что успеете выстрелить первым.

– Это неправда, – хмуро возразил Дронго. – Я действительно волновался. Не хотел стрелять первым и убивать второго.

– Отдайте пистолет, – потребовал комиссар, – только без глупостей.

Дронго достал пистолет и протянул его водителю, который спрятал пистолет в бардачке своей машины, закрывая его на ключ.

– Думаю, вы понимаете, что мы легко докажем вашу причастность к убийству господина Тейтгата. Там был выстрел именно из этого пистолета.

– В таком случае вы должны понимать, что это была самооборона.

– Два трупа, господин эксперт, – хладнокровно напомнил ван Лерберг, – это очень много. И еще вы забыли рассказать о третьем человеке, который там тоже был.

– Был, – согласился Дронго, – третьим был помощник еврокомиссара господин Жильсон. Он и координировал действия обоих убийц. Я думаю, что именно его номер телефона записан на том аппарате, который вы у меня забрали.

– Приехали, – напомнил полицейский, заменивший водителя, также доставая свое оружие.

– Выходите, – приказал комиссар, толкая Дронго в бок, – если бы вы только знали, сколько неприятностей вы всем нам доставили.

Дронго вышел из салона машины. Комиссар полиции и его сотрудник вышли следом. У обоих в руках были пистолеты.

– Входите в дом, – приказал ван Лерберг.

Дронго усмехнулся и прошел к дому. Дверь почти сразу открылась. На пороге стоял уже знакомый высокий человек. Он неприятно усмехнулся.

– Все-таки мы снова встретились, господин эксперт. Я даже не мог представить себе, что вы такой живучий.

Это был Жильсон, который посторонился, пропуская их в дом.

Дронго покачал головой.

– Похоже, что мы с вами обречены на встречи, – сказал он, обращаясь к Жильсону.

– Я думаю, что вы понимаете, как мне неприятны эти встречи, – спросил помощник еврокомиссара.

Они вошли в дом, поднялись на второй этаж. В большой просторной комнате стояло несколько стульев и большой массивный стол.