– Тогда мы поняли друг друга.

Дронго поднялся. Гиттенс, не вставая, протянул ему руку. Дронго взглянул на протянутую руку и покачал головой.

– Нет, – убежденно произнес он, – это было бы слишком. Если бы не ваш дипломатический иммунитет как депутата двух парламентов, я бы потребовал специального расследования, лишения вас иммунитета и привлечения к уголовной ответственности за все, что здесь произошло. Но парламенты не любят выдавать своих членов, даже заведомо виновных в таких тяжких преступлениях. Но руки я вам все равно не подам. До свидания, господин Гиттенс.

Он повернулся и вышел из палаты, забирая с собой букет цветов, с которым вошел в палату. В коридоре стоял начальник полиции. Дронго подошел к нему.

– Все в порядке? – спросил начальник полиции.

– Да, – кивнул Дронго, – теперь уже все.

Выходя из здания больницы, Дронго протянул букет миловидной санитарке. Та вспыхнула от радости.

– За что? – спросила она, краснея.

– За вашу очаровательную улыбку, – пояснил Дронго.

На улице начинался дождь. Он поднял воротник и заторопился к своему отелю. «Наверное, не успею добежать, отсюда достаточно далеко, – подумал он. – Нужно еще дать объяснения по моему пистолету, который мне так вовремя нашел Аарон Шайнерт».

Вечером этого дня он уехал из Брюгге. Потом они еще несколько раз перезванивались с Мадлен Броучек. Но ожидаемая встреча так и не состоялась. Вскоре она переехала вместе с мужем в Нью-Йорк, и они перестали звонить друг другу, оставив воспоминания об их встрече в Бельгии как о забавном и немного опасном приключении, когда-то затронувшем обоих.