Стрельников следил за успехами Кальмана и понимал, что талантливый, нескучный отечественный вариант венской оперетты обречён на ажиотажный успех. Но беззаботно-буржуазное либретто в двадцатые годы, на излёте нэпа и в преддверии индустриализации, не прижилось бы на советской сцене. Вспомним, что и либретто классических опер у нас в те годы перерабатывали, приобщая музыку Верди, Пуччини, Мейербера к марксистскому пониманию истории. Вместо певицы Тоски на сцене появились борцы за парижскую коммуну. К счастью, такие эксперименты продержались на сцене недолго, и корабль культурной революции взял курс на прилежное освоение классического наследия. Но Стрельникову нужно было решать головоломный ребус: либретто оперетты должно быть не комичным, легкомысленным, но политически актуальным и просветительским. Как быть? Стрельников был человеком азартным и авантюрным – для иных натур путь в революцию прямиком из аристократических салонов был закрыт. Вот и легенда гласит, что в 1928-м году он побился об заклад на два ящика Абрау Дюрсо, что сумеет написать оперетту в стиле Кальмана, что её полюбит зритель, что героями будут не европейские аристократы и буржуа, а русские дворяне и крепостные.

Тем временем, в театральных кругах Москвы и Ленинграда уже ломали копья в авангардных боях за популярную оперетту Кальмана «Принцесса цирка». Между прочим, эту оперетту Кальман написал под влиянием идей Станиславского. В книге великого русского режиссёра «Моя жизнь в искусстве» Кальмана заинтересовала глава о цирке. Новую оперетту он решил погрузить в атмосферу русского цирка, а директор цирка получил популярную фамилию «Станиславский». В те годы на мировых цирковых аренах выступали русские циркачи-наездники. Кальман видел на одном выступлении лихого наездника, чьё лицо было закрыто маской. Оказавшийся в эмиграции русский дворянин и офицер прятал лицо, зарабатывая на жизнь неблагородным цирковым ремеслом… «Всегда быть в маске судьба моя…». Кальман уже отчётливо видел сцены будущей оперетты. И после премьеры европейские белоэмигранты обиделись на маэстро за эксцентричную трактовку изгнанников русской революции.

В советской России заинтересовались опереттой, которую так невзлюбила русская эмиграция. Всем нравились мелодии, но переводить напрямую венское либретто было немыслимо. Герои оперетты – русская княгиня и её возлюбленный-циркач. Действие происходит в дореволюционном Петербурге. К чему искушать зрителя ненужными ассоциациями? В конце двадцатых, когда раны Гражданской войны ещё не зарубцевались, фактура предреволюционной России не годилась для оперетты. Героев превращали то в итальянцев, то в американцев. Позже оперетта утвердится на русской сцене с французской начинкой и под названием «Мистер Икс». Но в 1926 году драматург Е. Геркен предложил перевести «Принцессу» в старорусский антураж. Легкомысленная ирония над патриархальным XVIII-м веком не порождала лишних политических аллюзий. Поверх немецкого текста, над кальмановскими мелодиями возникли русскоязычные стихи и репризы из далёких времён. Крепостная актриса, благородные гусары, подлые крепостники, весёлые слуги… Но оказалось, что музыка Кальмана скверно сочетается с фонвизинской русской фактурой. Получалась пародия на пародию – низкопробное балаганное зрелище. Тогда многие стали склоняться к необходимости написать новую, оригинальную музыку на русский сюжет, но с оглядкой и на мировой шлягер Кальмана… Тут-то и пришёлся к месту Николай Стрельников с идеей русской оперетты. Что получил Стрельников в качестве литературного материала? Наработки Геркена и старую пьесу Юрия Беляева «Псиша», на которую Геркен равнялся в своей стилизации. Юрий Беляев (1876–1917) – драматург и историк театра – был популярным водевилистом начала ХХ века, другом Шаляпина и Комиссаржевской. «Псиша» (1911) была самой известной из комедий Беляева. Её не забыли и после революции, ставили и в Европе. Даже фильм сняли в Германии силами русских эмигрантов первой волны – «Псиша – Танцовщица Екатерины Великой». Стрельников хорошо знал и комедии, и театроведческие статьи Беляева. Похождения крепостных актрис в мире вельможных интриг можно было уложить в схему кальмановской «Принцессы цирка», насытив новыми мелодиями. Мелодии рождались россыпью – хоры, плясовые, лирические арии, превосходная песня о матушке-зиме… Стрельников (как и Кальман!) смело включает в оперетту народные мелодии. Только, вместо чардаша – барыню и цыганочку. Разумеется, здесь не идёт речь о суровом аутентичном фольклоре. Это народный стиль, каким его интерпретировали и подавали Алябьев, Варламов, Глинка, Римский-Корсаков… Рядом с русскими плясовыми у Стрельникова возникают джазовые мотивы, звучат модные танцевальные ритмы – шимми и фокс, без которых трудно было представить современную оперетту а-ля Кальман.

Есть в оперетте Стрельникова и разоблачительные, антикрепостнические мотивы, куда ж без этого. Но они были и в дореволюционной пьесе Юрия Беляева! А навязчивой политизации жанра Стрельников избежал, хотя и был соратником Луначарского. Этим «Холопка» отличается от оперетт Дунаевского, в которых революционное содержание, пожалуй, плохо уживается с кафешантанными мотивами.

Георг Отс в главной роли в фильме «Мистер Икс»

Стрельников написал вполне самостоятельную, оригинальную оперетту, но… воспользовался лекалами Кальмана. Музыкальная структура «Холопки» повторяет «Принцессу цирка». Чередование арий, дуэтов, танцевальных номеров… Литературная фабула тоже напоминает цирковую историю про мистера Икс. Только у Стрельникова вместо циркача – крепостная актриса, а вместо родовитой «принцессы цирка» – влюблённый в неё дворянин. Стрельников открыто заимствовал у Кальмана и музыкальные идеи, цитируя весьма и весьма известные мелодии. Один из самых знаменитых номеров холопки – гусарская песня. В фильме «Мистер Икс» (1958) для Георга Отса эту песню Кальмана переделали из гусарской в матросскую. Может быть, не хотели прямых ассоциаций с популярной в те годы песней Никиты Туманского из «Холопки» – «Эй, гусар!»? Очень уж похожи эти номера. Правда, у Кальмана и Стрельникова была общая школа – венгерская и русская цыганская песня. Ведь разудалые гусарские песни напоминают нам и «Эх, распошёл» и «Очи чёрные». Обе песни – кальмановская и стрельниковская – часто звучат на концертах, это золотой запас российской оперетты. И зрители недоумевают: похоже, очень похоже! И музыка, и слова – как разные переводы с одного подстрочника.

В «Холопке» и «Крепостной актрисе»:

Эй, гусар! Эй, гусар,

Пей вино из полных чар!

В «Принцессе цирка»:

Эй, гусар! Эй, гусар!

Веселись, пока не стар!

А в некоторых вариантах перевода на русский и в «Принцессе цирка» барон Фредерикс напевает: «Пей вино из полных чар». Вы ещё не запутались? Тогда снова споём из «Холопки»:

Коль влага в чарах пенится,

Гусары пить не ленятся,

Пусть в мире всё изменится,

Будет нынче пьян гусар!

Да встретится красавица,

Так сердце вмиг расплавится.

Гусар вовек не старится,

В нём жив любовный жар!