— Это случится не скоро, если вообще случится. Может, никогда, если я не определю, что в нем меня беспокоит. Вероятно, я чересчур чувствительна, но, по-моему, действительно ему нравлюсь. Женщина всегда чувствует такое. Ты ведь тоже сразу поняла, что Лекс Сандерс от тебя без ума. Я уже позабыла, как приятно, когда у тебя есть парень! Это всего лишь предположение. Ариэль, подбрось монетку и посмотри, что выпало. Давай притворимся, что ты все же вышла замуж за Сандерса. И что я буду делать? У Лекса собственная домоправительница, которая, как ты сказала, работает у него много лет. Вряд ли Сандерс отпустит ее. Ты прекрасно меня знаешь, я никогда не смогу работать с кем-то еще, к тому же занимаясь бизнесом.

— Если такое случится, мы что-нибудь придумаем. Ни при каких обстоятельствах я тебя не брошу, слишком многое нас связывает. Мы просто неразделимы! Так вот почему ты в последнее время так раздражена?

— Отчасти. Послушай, Ариэль, похоже, со мной что-то не в порядке. Ночью поднимается температура, и ты права, я постоянно нервничаю и раздражаюсь. А тут еще Гарри… я просто не знаю… Надеюсь, все дело в гормонах или, наоборот, в их недостатке. Так я объясняю свое состояние.

— Но почему ты ничего не говорила? Запишешься к гинекологу на понедельник. Врач выпишет тебе таблетки, даст эстроген или что-нибудь еще. Ни в коем случае не надо терпеть! Ради Бога, Долли, я считала, что ты разумная и осторожная женщина!

— Не хотелось признавать, что дело именно в этом. Я и сейчас не хочу в это верить. Но ты права, следовало обратиться к врачу еще несколько месяцев назад. А ты-то как, Ариэль?

— Пока ничего. Стараюсь не думать об этом, но совсем недавно буквально накинулась на агента Наваро, который решил, что это климакс. Сказал, его жена ведет себя так же. И знаешь что? Такое впечатление, что у Наваро вообще нет жены. Не спрашивай, почему я так считаю, сама не знаю. Возможно, у меня тоже начинается менопауза, только я слишком тупа и ничего не понимаю. Постоянно краснею и горю, всякие мелочи, на которые раньше никогда не обращала внимания, раздражают. Не столько донимают ограбления грузовиков, сколько то, что у кофе не тот вкус. Давай больше не будем об этом говорить, ладно?

— Знаешь, Ариэль, что самое плохое? Знать, что половина твоей жизни позади, а следующая половина не будет столь хороша, ведь… ну, ты сама объяснила. Мы высыхаем, кожа шелушится. И конечно, вопрос о детях больше не стоит. Все кончено. Мы, черт побери, стареем, вот что происходит. Мы осознаем, что смертны, в последнее время я начала думать об этом. Что я сделала в жизни, чего добилась? Не многого, не оставила никакого следа. Что собиралась оставить? Например, все будут помнить Ариэль Харт. Ты многое сделала в жизни. Жаль, что я не послушала тебя и не пошла учиться! Что напишут на моей могиле? Ничего, только имя и две даты.

Ариэль почувствовала, что ее начинает мутить. Долли нуждалась в добрых словах. Надо сказать что-то правильное. Но что «правильное»? Боже, пожалуйста, пусть получится!

— Не знаю, была ли предопределена моя карьера, но знаю, что без тебя не стала бы той, кто я есть. Ты сделала мою карьеру возможной, заботилась обо мне в полном смысле этого слова, прошла со мной через хорошее и плохое, присматривала за мной. Я знаю, что не смогла бы быть сегодняшней Ариэль Харт без тебя. Полагаю, так пожелал Господь. Вполне могло случиться, что именно ты стала бы актрисой, а я бы ухаживала за тобой, только думаю, ты выкинула бы меня за дверь в первый же день. Ты лучше чем экономка, лучше чем психиатр, ты из тех редких людей, которых называют настоящими друзьями. Все говорят, что имеют кучу друзей, но как только настают трудные времена, число этих «друзей» резко уменьшается. Один хороший надежный друг в жизни уже делает человека богатым. Ты — единственная на всем свете, кому я бы доверила своих детей и свои деньги. Единственная, Долли! Ты — моя семья, моя сестра, моя мать, моя бабушка и моя подруга. Долли, ты удивительный человек! Ты заботлива, и заботишься не только обо мне, а обо всем. Ты хоть представляешь, сколько раз я желала быть похожей на тебя? А я знаю — это происходит каждый раз, когда все идет не так, и я не могу справиться сама. И, черт возьми, это происходит часто! Вот мое последнее слово: если ты умрешь раньше меня, обещаю, на твоем могильном камне будет написано: «Долли Дилейни» — верхняя строчка. Под ней — «Друг, сестра, мать, бабушка, верная подруга» — в порядке значимости. Если я тебя опережу, можешь написать, что хочешь, — Ариэль попыталась рассмеяться, чтобы приободрить Долли, но вместо этого неожиданно расплакалась. Женщины прильнули друг к другу, обнялись, их слезы смешались. Снуки, услышав странные звуки, негромко завыла и попыталась втиснуться между подругами.

— И что на этот раз? — раздалось из-за двери. — Что случилось? Почему не позвонили мне? Боже, да что случилось? Ответьте хоть кто-нибудь! — грохотал Лекс Сандерс. Снуки толкнула дверь, обнюхала его туфли, потом вернулась на место и попыталась разъединить хнычущих женщин. — Или это одна из женских штучек, о которых мужчинам знать не полагается? — Лекс проверил застекленное накануне окно и мебель, чтобы убедиться — в доме Ариэль Харт все в порядке.

Ариэль и Долли вытерли слезы.

— Мы разговаривали о бренности жизни.

— Почему?

— Потому что миновали полувековую отметку, а в этот период с женщинами начинают происходить неприятные вещи. Наверное, ты не задумывался о том, что я стара. А ведь мне будет пятьдесят один! — в устах Ариэль это прозвучало так, словно она собиралась на Марс с ближайшим космическим кораблем.

— А мне пятьдесят четыре, — заявил Лекс, чувствуя себя ни на что не годным стариком.

— О, конечно! Пятидесятичетырехлетний мужчина, особенно если он богат и не связан узами брака, притягивает к себе всех двадцатилетних мисс в радиусе ста миль! Он словно красный флаг на башне! Однако не следует забывать, что этим двадцатилетним нужны только твои деньги и все, что они могут за них получить. Задумайся — с какой стати юная девица льнет к пожилому или даже старику? Понятно, что ей нужно! Я в этом вопросе большой специалист, так что даже не думай спорить.

— Согласен. Иначе с чего бы еще мне оставаться холостяком в пятьдесят четыре года? Но почему ты так расстраиваешься из-за подобных глупостей?

— Потому что с годами мужчины становятся солиднее, а женщины просто стареют! Кстати, раз ты сам упомянул об этом, почему ты не женился? Шансы на то, что такой человек, как ты, да еще в Калифорнии, до сих пор не женат, равны одному на три миллиона, — в голосе Ариэль явно прозвучали нотки истерики.

Лекс виновато заморгал и развел руками:

— Мне, наверное, надо выйти и зайти снова? Вы приведете себя в порядок, подкраситесь, или что там делают женщины, когда плачут…

— Не надо. Я готова, если готов ты, — Ариэль с независимым видом прошла мимо. — Надеюсь, ты не забыл, что Снуки отправляется с нами, и у тебя есть на примете место, где мы можем перекусить, не заходя в помещение. «Бургер Кинг» вполне подойдет. Снуки с удовольствием ест жареную картошку.

Выйдя на дорожку, Ариэль с сомнением оглядела пикап Лекса.