Кроме Школы в Фошне за последнее время были построены два магазинчика, продуктовый и универсам, а также автозаправочная станция и авторемонтная мастерская. Плюс грибоварня, какие широко строились в пятидесятые годы по всей территории Брянского края. Поговаривали о строительстве сельского клуба, поскольку в деревню начала возвращаться молодёжь. Дороги района существенно улучшились, через Велею, Старь и Дятьково была построена прямая дорога Жуковка – Жиздра, выходящая на Киевское шоссе, и поток машин по трассе, не доходящей до Фошни всего полтора километра, резко возрос. Селиться в деревне, возводить собственные дома стали чаще. Почти у всех теперь появились машины, и достичь райцентра можно было всего за четверть часа.

Съездил Булавин и в Гришину Слободу, где красовался пресловутый Клуб спортивного совершенствования.

После смерти Психа власть в Клубе перешла в руки его заместителя Гоги Чванидзе. Но он недолго продержался на этом посту. Вмешалась жуковская администрация и милиция, где у Семёна Блющева были родственники, и Клуб превратился в арену борьбы за немалой стоимости собственность. Три года назад Клуб строился с размахом, его окружал лес, и местным чиновникам очень хотелось прибрать его к рукам. Победила точка зрения жуковского градоначальника превратить Клуб в Институт физкультуры и спорта. Но поскольку Гога Чванидзе, бывший борец, чемпион Грузии, мастер спорта и по совместительству главарь шайки бандитов, не собирался уступать своё место, за Клуб снова началась война с применением шантажа, угроз, подкупа и обещаний «всё устроить красиво». Гогу сменил Борис Пацатый, двоюродный брат главы Жуковского ОВД подполковника Коробко, который и возглавил создаваемый Институт.

Впрочем, криминальная обстановка в районе улучшилась, «спортсмены» перестали терроризировать население Гришиной Слободы и окружающих деревень, народ вздохнул свободно, что и позволило начальнику ОВД доложить в Брянск о своих успехах. Его поддержали в УВД области, а также в спортивных кругах и даже в Брянской епархии, и теперь главной кандидатурой на роль ректора физинститута являлся Борис Пацатый. Бывший агроном Фошнянского сельсовета.

Дмитрий не поленился навести справки об этом человеке и понял, что тридцатичетырехлетний агроном мало чем отличается от своего родственника Семёна Блющева. Кроме одного: Пацатый был удобен тем, что мог выполнить любое задание от тех, кто имел право им командовать. На ректора серьёзного учебного заведения он явно не тянул, максимум – на лидера небольшой секции либо на вожака преступной группировки.

На всякий случай Дмитрий обратился в информационно-аналитический центр с тем, чтобы там собрали по Пацатому всю доступную информацию, особенно в части его пристрастий и увлечений. Во-первых, это помогло бы триаде сделать прогноз, чего можно ждать от этого человека. Во-вторых, способствовало бы разработке плана превентивных мер на случай скрытых или явных угроз с его стороны. Дмитрию очень не понравилась близость Клуба к Школе Шерстнева. Словно тот был построен специально для нейтрализации Школы и её влияния на сознание масс. Мало того, Клуб вполне мог претендовать на роль масс-усилителя психотронного генератора «Лунный свет».

В три часа дня Булавин заехал в Школу и побеседовал с Шерстневым, который рассказал ему о поведении Романа.

Мальчишка продолжал свою политику «мне все завидуют и не дают спокойно учиться», что вполне укладывалось в тактику работы триангула. Самый короткий «угол» триангула, то есть самый маловозрастный оперативник группы, специально провоцировал противную сторону на ответные действия, чтобы в нужный момент объявились остальные члены триангула и устроили «разборку». Кем они были, какие должности занимали, Булавин сразу выяснить не смог. Для этого надо было срочно заниматься парнем и его окружением во избежание негативных последствий. По заявлению отца Романа, кем бы он ни являлся, администрация района вполне могла предъявить Шерстневу претензии и закрыть Школу.

В четыре часа Булавин забрал Сергия и девочек Тарасова и повёз в Жуковку. А уже на выезде из деревни почувствовал смутную тревогу, неприятный холодок в затылке и остановил машину.

– Глядун, – тихо произнёс мальчишка, встретив взгляд Витязя.

– Закройся! – стиснул зубы Дмитрий. – Я выйду.

Он выбрался из машины, огляделся и в полусотне метров над дорогой увидел порхающий чёрный кисейный прямоугольник глядуна. Напрягся, вызывая вокруг себя аурное свечение, и метнул в сторону пеленгационной антенны конунгов стрелу золотистого света.

Глядун подпрыгнул вверх как волан от удара ракетки, закачался, закружился, источая струйки серого тающего дыма, и полетел прочь, «прихрамывая», будто получил растяжение «икроножной мышцы».

Дмитрий проводил его тяжелым взглядом, сел на место.

– Это уже третий глядун за последнее время. Узнать бы, кто его выпускает.

– Я попробую, – кивнул Сергий, восприняв слова Булавина как просьбу.

– Неужели это возможно? – усомнился Дмитрий.

– Глядун – всего лишь энергоинформационный солитон, реагирующий на пси-излучение конкретного объекта. Он должен иметь связь с оператором, который им управляет, иначе нет смысла запускать пеленгатор.

– Логично, – согласился Дмитрий. – Что ж, если оператор не всполошится нашим вмешательством в полёт глядуна, попробуем выйти на него.

– Прямо сейчас?

– Нет, мне надо посоветоваться со старшими товарищами. В следующий раз. К тому же мне показалось, что этот глядун искал именно нас. Ты не мог его насторожить?

– Дедушка Онуфрий посоветовал сделать невидимый программный экран…

– Какой экран?

– Такой энергоинформационный фильтр, который не пропускает истинную ауру…

– Как черепной эндокран[2]?

– Я не знаю, что такое эндокран, – виновато сказал Сергий.

– Это несущественно. Главное, что тебя нельзя запеленговать, я правильно понял?

– Да.

– Отлично! И тем не менее мне не нравится активность конунгов, посылающих сюда глядуны.

Дмитрий вывел машину к трассе, но был вынужден остановиться, так как дорогу преградил человек в серо-голубой униформе, с полосатым жезлом.

У перекрёстка стояла белая «Калина», возле которой переговаривались ещё двое парней в такой же униформе. На инспекторов ГАИ они походили мало. Рядом с ними трое рабочих мастерили будку и устанавливали шлагбаум.

– Слушаю вас, – приспустил боковое стекло Дмитрий.

– Дорога на Фошню платная, – сказал мужчина в серо-голубом; его костюм напоминал форму десантных войск, но другого цвета, без камуфляжа, погон и знаков отличия.

– Представьтесь, пожалуйста, – вежливо попросил Булавин.

На равнодушном бугристом лице мужчины с жезлом отразилась работа мысли.