– Чего меня сразу за руку? – возмущался мальчик. – Я что? Влез в эту контору? Как человек вошел, а меня будто воришку повязали.

– Это мой помощник, лейтенант Рудин Алексей, – кивнул на молодого человека Воронов.

Бестужева и Плаксина представились офицеру. Алла по привычке стрельнула глазами, но лейтенант сделал вид, что не обратил на это внимания. Интерес Плаксиной к лейтенанту сразу же угас.

– Леша, ты побудь пока в приемной, – попросил помощника следователь.

– Хорошо, Валерий Андреевич.

– Ну, и кто тебя послал сюда? – повернулся к парню Воронов.

– А я знаю? Мужик какой-то. Я Юрка, дружка своего, ждал у «бадыги», тогда и подошел мужик.

– Что было дальше?

– Мужик спросил, хочу ли я заработать пятихатку? Я ему – кто ж не хочет, но смотря за что, лохов тут тоже нет. Он рассмеялся. Говорит, никто никого за лоха не держит. Надо отнести в одно место пакет с коробкой и передать охраннику или вахтеру. И все! Юрка не было, идти недалеко, вот я и согласился. Он дал мне пятьсот рублей, я еще подумал, вот с Юрком по-человечески в кафешке посидим, и пошел. А у проходной меня цап и взяли.

– Ты смотрел, что в пакете?

– Смотрел. Коробка из-под одеколона, большая, но легкая. Самого одеколона в коробке нет, потому и легкая.

Воронов начал аккуратно открывать пакет, и Алла тут же воскликнула:

– Валерий Андреевич! Может быть, вам специалиста вызвать? А то вдруг внутри взрывчатка?! Вы дотронетесь до нее, а она – бах, и всех нас потом лезвием со стен отскребывать будут. Я в сериале видела, как такой же пакет в кафе оставили, а потом из машины на улице кнопку на пульте нажали, и кафе взорвалось.

– Меньше всякой ерунды смотреть надо, – повернувшись к подруге, заметила Лариса.

– Алла Владимировна права. В коробке может находиться все что угодно, поэтому забирайте парня и ступайте в приемную. Предупредите лейтенанта, чтобы смотрел за… курьером. С ним мы разберемся позже.

– А вы? – спросила Бестужева.

– А я, Лариса Константиновна, займусь своей работой.

– А если?..

– Я прошу вас всех выйти в приемную, – повторил уже тоном приказа следователь.

Женщины и парень вышли. Воронов достал из пакета коробку из-под отечественного одеколона, осмотрел ее, встряхнул и послушал. Упаковка была заклеена скотчем. Никаких проводов, никакой тяжести, характерной даже для малого заряда. Он сорвал скотч и упаковку, открыл коробку и проговорил:

– Хм! интересно!

Внутри коробки лежала пачка из-под сигарет «Ява». Воронов вытряхнул ее на стол, и внутри пачки что-то стукнулось друг о друга. Легко, еле слышно. Чтобы не оставить свои следы и не смазать отпечатки передавшего весьма странный сюрприз, он взялся за уголки пачки, приоткрыл ее и перевернул. На стол упали две половинки распиленного пополам обручального кольца. Это было кольцо пропавшего без вести старшего лейтенанта Бестужева.

– Так, так, так! И что сие означает? Пропавший Бестужев таким образом дает о себе знать? Но почему? Для чего ему весь этот спектакль? На это скорее Дима Веселов ответит, чем жена Бестужева, та сразу впадет в панику. И не показывать сюрприз нельзя. Его следует оформить надлежащим образом, а для этого Бестужева должна опознать кольцо. Официально опознать. – Воронов прошел в приемную: – Лариса Константиновна! Вы можете войти в кабинет?

– А я? – тут же спросила Плаксина.

– Не возражаю! А ты, Леша, разузнай-ка пока, кто такой наш сорванец-курьер, где живет, как живет, где учится, в общем, быстренько наведи справки.

– Есть, товарищ капитан. А что было в коробке, если не секрет?

– Сюрприз!

В этот момент из кабинета донесся приглушенный вскрик.

– Я же сказал, Леша, сюрприз.

Следователь вошел в кабинет. Побледневшая Бестужева сидела на диване, держась за левую грудь, Алла капала из пузырька в мензурку корвалол.

– Я вызываю «Скорую», – сказал Воронов.

– Не надо, Валерий Андреевич. Мне уже лучше, – отрицательно покачала головой Лариса.

– Настолько лучше, что Алла Владимировна готовит вам лекарство?

– Да это так, для профилактики, – проговорила Плаксина.

Лариса, выпив корвалол, пересела к столу. Хотела взять половинки кольца, но Воронов запретил:

– Не следует ничего трогать, Лариса Константиновна.

– Понимаю, – кивнула Бестужева, – вашим экспертам надо отпечатки пальцев снять.

– Да, хотя рассчитывать на то, что они что-либо обнаружат, не приходится. Вряд ли неизвестный оставил свои отпечатки здесь, не оставив их у вас дома.

– Вы думаете, это один и тот же человек?

– А откуда у него кольцо вашего мужа?

– Да, верно, я как-то не подумала об этом.

– Значит, так, Лариса Константиновна, нам необходимо будет проехать в Управление, чтобы документально оформить опознание кольца. К сожалению, без подобных формальностей пока не обойтись.

– Я сделаю все, что вы скажете.

– Хорошо, тогда подождите здесь, а я в приемной переговорю с мальчишкой-курьером.

– Вы задержите его? – спросила Алла.

– На каком основании?

– Но он может опознать человека, который передал ему «сюрприз».

– Это не основание для задержания. Вы тоже поедете в Управление?

– А я нужна вам?

– В принципе нет!

– Ну, тогда не поеду. Мне еще квартиру надо посмотреть.

– Какую квартиру?

– В моей ремонт, жить невозможно, вот и решила снять, а тут как раз по соседству один вариант неплохой подвернулся.

– Хорошо, езжайте!

Плаксина повернулась к Бестужевой:

– Лар, ты ничего не имеешь против, если я к себе поеду?

– Конечно, Аля. Гену возьми, он довезет тебя до дома.

– Ага! Так он и оставит тебя.

– Скажу, оставит!

– Не надо, пусть уж будет с тобой. Кто знает, сколько времени займут эти формальности. А я до метро и через полчаса буду у себя.

– Делай, как считаешь нужным.

– А ты не раскисай, подруга! Я тебе вечером, часов в десять, позвоню.

– Не стоит. Если что, у меня есть защитник, – натянуто улыбнулась Воронову Лариса.

Следователь проводил Плаксину, вернулся в приемную и присел на место секретаря:

– Ну, Леша, что узнал о нашем сорванце?

– Документов при нем, конечно, никаких, из денег пятьсот рублей одной купюрой, я изъял ее, и мелочь, около пятидесяти рублей. Зовут его Григорий Викторович Колунин, прозвище Колун. Живет, по его словам, на улице Гвоздева, дом 37, корпус 1, квартира 2. Тринадцать лет. Школу бросил. Намерен устроиться на работу. А пока – каникулы.