– Я тебя не узнаю́, Хатепер, – проговорила царица немного укоризненно, пытаясь обсудить с ним тяжбу между двумя управителями из северных сепатов, которые в очередной раз не поделили, кому сколько земли отходит вокруг одного из рукавов Апет. – Не припомню, чтобы ты настолько терял нить рассуждений.

– Прости, – Великий Управитель потёр виски, поняв, что мысли снова ушли не в том направлении. – Что ты говорила?

– Я говорю, что во время разлива смещаются границы плодородных земель, вот тут, – терпеливо пояснила Амахисат, ткнув в лежавшую между ними карту посеребрённым когтем. – Вот оттуда все споры. Но дай им волю – войной друг на друга пойдут. А ещё я говорю, что тебе пора взять несколько дней отдыха и отправиться в дальнее поместье, где все твои заботы сведутся к тому, поспеют ли вовремя гранаты.

– Не помешало бы, – с улыбкой согласился Хатепер. – Но ты же знаешь, насколько это реально… Так вот. Может, объявим этот спорный участок собственностью Дома Владык, и всё? Поставим там какое-нибудь святилище.

– Хорошая мысль, но фундамент оплывёт с первым же паводком. Да и обозлятся они оба…

– Зато, наконец-то, проявят единодушие!

Оба невесело рассмеялись.

В следующий миг дверь распахнулась. Амахисат холодно прищурилась, явно намереваясь спросить, не забыл ли кто-то, как стучать, но оборвала себя на полуслове.

Двое Ануират промаршировали в кабинет и замерли статуями по обе стороны от двери. Следом вошёл Секенэф – без своих регалий, в простой тунике и удобных дорожных сандалиях.

– Доброй ночи. Однако же вы засиделись, – заметил он как ни в чём не бывало – словно и не отсутствовал целый месяц.

Хатепер и Амахисат поднялись ему навстречу. Жестом Император отпустил Ануират, и те притворили за собой дверь.

– Ещё немного, и пришлось бы откладывать празднование Разлива, – улыбнулась царица, и они обнялись – тепло, но сдержанно.

– Наконец-то! – воскликнул Хатепер, крепко сжимая руку брата в воинском рукопожатии, пытаясь прочесть хоть что-то в его взгляде.

– Раз уж вам не спится, сообщу то, что мне есть сказать, уже сейчас, – проговорил Секенэф. – Но пока я не прикажу иного, весть не должна покинуть эти стены.

Хатепер почувствовал, как сердце пропустило пару ударов в ожидании. Амахисат смотрела на мужа спокойно, выжидающе, и лишь кивнула, принимая необходимость сохранять тайну.

Секенэф снял с пояса хопеш, сел в одно из кресел, кладя оружие себе на колени. Клинок тускло поблёскивал под его ладонью, и глаза Императора были сейчас не теплее этого клинка.

– Мой сын жив, – сказал он. – Я не верну его Обеим Землям, пока не найду того, кто обрёк его на участь страшнее смерти. И в этом вы оба поможете мне.

Глава 31

Они успели перебраться в свой маленький лагерь, где продолжали познание друг друга, где Нэбмераи без труда исполнил своё обещание, и забылись сном только с первыми лучами Ладьи Амна. Какой бы долгой и сладостной ни была их первая ночь, безжалостный рассвет не мог не наступить. И пара часов рваного сна прошла слишком быстро.

Анирет пряталась в объятиях Нэбмераи, прижавшись спиной к его груди, жмурилась и всячески делала вид, что добудиться её сейчас будет не легче, чем поднять Хатши Справедливую из саркофага. Определённо, из них двоих Таэху был более сознателен, потому что мужественных попыток напомнить о долге не оставлял.

– Столица ждёт свою царевну, – прошептал он, чуть покусывая её ухо и щекоча хвостом ступни.

Притвориться спящей уже не получалось.

– До Разлива ещё есть время, – не открывая глаз, улыбнулась Анирет. – Давай сделаем вид, что сгинули здесь…

– Не спорю, соблазн согласиться велик. Но Ладья Амна потихоньку движется к зениту, и нас хватятся.

– Так попроси свою Богиню, чтобы вернула на небо серебряную ладью.

Нэбмераи рассмеялся и, перевернув её на спину, поцеловал. Царевна посмотрела на него, нежно коснулась ладонью щеки.

– Не хочу возвращаться туда, где снова нельзя будет любить тебя.

– Обитель Таэху, – тихо напомнил он. – Там мы сможем быть собой. А пока – пробуждайся, Владычица. Нас ждут великие свершения.

С этими словами Нэбмераи поднялся, увлекая её за собой.

Ни с омовением, ни с утренней трапезой никто из них не спешил. Даже разговаривать не хотелось, точно это могло спугнуть послевкусие, отголоски разделённого таинства. Растягивая мгновения, они помогли друг другу облачиться, со всем тщанием проверяя каждую последнюю застёжку украшений и снаряжения.

Наконец Анирет замкнула на Нэбмераи пояс, чуть отстранилась, окидывая его взглядом, и со вздохом отступила. Кожа всё ещё горела его касаниями, и мышцы ныли приятным напряжением. Счастье, ослепительное, как свет Ладьи Амна, переполняло её. И она совершенно не представляла, как скрыть это от остальных.

Неспешно царевна вышла на одну из внешних террас, где солнце ласкало камни храма и ветер гулял в переходах, волновался в подступавших к лестнице зарослях рощ. Нэбмераи нагнал Анирет, обнял со спины, и она прижалась к нему, накрыла скрещённые руки своими ладонями, позволив себе последние минуты незамутнённой радости. Вместе они любовались Местом Силы, соединившим их, видя его нынешний облик и тот, что проступал за привычным слоем реальности, – тот, которым наделили его творцы… и которым он ещё будет обладать по воле наследницы Хатши. Храм уже не ощущался заброшенным и не хотел отпускать их.

Но пришло время собираться и уходить, пока и в самом деле кто-нибудь не явился их искать.

Лишь когда они вошли в тени рощ, Анирет подумала, что шанс поговорить открыто представится ещё нескоро, и решилась спросить:

– Давно ты узнал?

– Позже, чем начал подозревать, – нахмурился Нэбмераи. Его лицо приобрело знакомое бесстрастное выражение. – Я понимал возложенные на меня задачи. Ну а сопоставлять детали начал сразу же. Так уж привык.

– Привык всех подозревать? – не удержалась Анирет и улыбнулась.

– И это тоже, – спокойно согласился Таэху. – Я уже говорил тебе: в том, что касается твоей безопасности, я не доверяю никому. У меня мало связей при дворе, но это не мешает мне слушать и наблюдать. Отсеивать шелуху, сохраняя действительно ценное. Отстраивать понимание, прежде всего – того, как к тебе относятся другие. Не мне говорить тебе, у скольких ты на глазах, и не все из этих взглядов доброжелательны.

– Но моя Мейа… Мы ведь дружны с детства. И она помогала тебе освоиться при дворе и в столице, как не могла я.

– Она помогла мне узнать больше не только о столице, но и о твоей жизни.

О влюблённости подруги Анирет предпочла не напоминать – едва ли Нэбмераи настроен был обсуждать это, да и интерес Мейи, как речной ветер, уже менял направление.

– В том,