быть, они должны увидеть, что именно ты делаешь со мной и почему. — Я перекатываю свой член по ней. — У тебя самая красивая маленькая киска, которую я когда-либо видел.

— Данте, — хнычет она, не протестуя, а желая, крутя бедрами, как будто отчаянно хочет этого, не заботясь о том, кто смотрит.

Мои люди уже достаточно близко и стоят спиной к нам, в ярдах от нас. Они не оборачиваются. Им это лучше знать.

— Вставай, — приказываю я, осторожно опуская ее на ноги.

— Что ты собираешься делать? — Она вздрагивает, когда встает на ноги.

Я сажусь на шезлонг, на котором она только что сидела, и тяну ее вниз через свои колени, так что ее задница оказывается в воздухе и в направлении двух моих мужчин. Хорошо, что на их затылках нет глаз.

Она смотрит на спину другого мужчины перед ней, ее глаза расширяются, когда я рукой раздвигаю ее бедра.

— Шире, — требую я.

Я смотрю, как она раздвигает бедра еще шире, и хватаюсь рукой за ее ягодицы. Нижняя часть ее купальника поднимается к центру и теперь больше похожа на стринги.

— Такую попку можно отшлепать. — Мои пальцы исследуют круглые, полные склоны, прежде чем я провожу жесткой ладонью по одной из них. — Как ты думаешь, они это слышали?

Она хнычет, и я делаю это снова. Сильнее.

— О, Боже, Данте. — Она извивается надо мной.

Моя рука теперь гладит ее покрасневшую кожу, такую красивую и соблазнительную. Мой указательный палец сдвигает ткань в сторону, обнажая ее влажное лоно.

— Ты такой твердый, — выдыхает она, ее сексуальный голос — мое спасение и мое проклятие. — Тебе нравится знать, как сильно меня возбуждают твои прикосновения в их присутствии, не так ли?

— Мм, нравится, — одобрительно хмыкаю я, погружая палец в ее вход. — Я чувствую это. Ты всегда такая мокрая для меня, не так ли, детка?

Она бормочет с низким криком, когда я сжимаю ее набухшие половые губы вместе. Она смотрит через плечо, и ее глаза цепляются за мои, как плот за океан, топя меня в волнах сожаления.

Я собираюсь причинить боль этой удивительной женщине, и я не чувствую ничего, кроме стыда за свой первоначальный план. За то, что вообще женился на ней под прикрытием лжи. Я хотел причинить боль ее отцу, но в итоге пострадает только она, и это уничтожит меня вместе с ней.

— Прикоснись ко мне, — умоляет она, еще сильнее вжимаясь в мою руку.

Я даю ей то, чего она хочет, погружая пальцы в ее влажный и теплый вход грубыми движениями. Она пытается подавить крик, зарываясь в мое тело, ее стоны вибрируют по мне. Другой рукой я раздвигаю ее, проникая глубже.

— Ты не очень хорошо справляешься с тем, чтобы сдерживать этот сексуальный голосок. — Я выскальзываю, потирая обе стороны ее клитора.

Она смотрит на меня с прерывистым, неровным дыханием, и когда я снова вхожу в нее, она прячет свое лицо, ее зубы впиваются в мою кожу.

Ее киска смачивает мои пальцы, практически стекая по ним, поэтому я делаю это сильнее, желая сломить ее. Она пытается сдержать тихие стоны, ее ногти впиваются в мою ногу, а все ее тело содрогается, теряя контроль.

— Кричи, детка. Пусть они услышат тебя. Пусть они услышат, как тебе это нравится.

Ее глаза возвращаются к моим.

— Данте… о, Боже, — заикается она, ее брови напряжены. — Я не могу.

Моя ладонь скользит в ее волосы, мои пальцы проникают в их мягкость, прежде чем я сжимаю их в кулак, откидывая ее голову назад до упора.

— Я не оставляю тебе выбора.

Ее киска сжимается вокруг меня, засасывая меня глубже, и я хочу трахнуть ее гораздо сильнее, чем просто руками.

Я загибаю пальцы внутри нее, со свирепой силой врезаясь в ее точку G. Ее бесконтрольность тает, сменяясь задыхающимися стонами и неистовым хныканьем. Когда она со мной, она не контролирует ни свое тело, ни свой разум. Она вся моя.

— Вот так, детка. Смотри, как хорошо ты принимаешь мои пальцы. — Я добавляю еще один, растягивая ее, продолжая вводить быстрее, глубже, не давая ее телу ни секунды на восстановление.

— Да! Да! Я кончаю! — кричит она, бьется в спазмах вокруг меня, а ее ногти царапают мою ногу.

Я не останавливаюсь, пока она не перестает биться в конвульсиях и ее дыхание не успокаивается.

— Боже мой. Мне так стыдно, — вздыхает она, едва в состоянии говорить.

— Не надо. Это было прекрасно. — Я позволяю своей руке выскользнуть из нее, засовывая все три пальца себе в рот.

Ее губы приоткрываются, глаза смотрят на меня. Мой член рвется к этой киске. Мы оба тяжело дышим, не в силах оторвать взгляд друг от друга, поглощенные знакомым магнетизмом, который тянет нас вместе, отгоняя остальной шум.

Не в силах больше ни минуты выносить, как она трется о мой член, я хватаю ее за талию и перекидываю через плечо, поправляя низ купальника, чтобы она была полностью прикрыта.

— Спасибо, — бормочет она, ее дыхание горячее, выстраиваясь вдоль моей спины.

— Я никогда не сделаю ничего такого, от чего ты будешь испытывать дискомфорт, детка.

И я серьезно. Я достаточно хорошо узнал ее за те три недели, что мы были вместе, достаточно хорошо, чтобы знать, что я могу трахать ее пальцами в присутствии моих сотрудников, но не носить ее на руках, когда она так обнажена.

Мы добираемся до нашей спальни, где я прижимаю ее к себе каждую ночь. Просыпаться с тем, кто мне дорог, все еще непривычно. Иногда кажется, что я — кто-то другой. А не тот гребаный монстр, которым я стал. Кто-то недостойный ее. Тот, кого она обязательно отвергнет.

Ракель всегда будет вне моей лиги. Ее красота всегда будет соперничать с моей дикостью. Но каждому дикарю нужна нежная королева, которая не даст ему погрузиться во тьму.

Опустив ее на свое тело, я заключаю ее в объятия, и наши взгляды сливаются в невысказанных обещаниях завтрашнего дня. Все мои сильные чувства к женщине, которую мне никогда не разрешали иметь, отражаются в моих глаз.

— Эти дни с тобой были лучшими днями за долгое время, — шепчу я. — Слишком долгое.

— Я тоже, — говорит она со вздохом, ее голос такой же приглушенный, как и мой, как будто любой более громкий звук разрушит этот момент. — Я… я не знаю, как оставить тебя, Данте.

Я рычу в разочаровании, быстро опускаю свой рот к ее рту и ненасытно целую ее, прекращая мысли о том, что мы больше не