тебя здесь, а меня не будет рядом… — Его глаза закрываются, когда его губы мягко опускаются на мой лоб для быстрого поцелуя. — Прости меня. Я ненавижу говорить тебе — нет.

— Ладно, — выплюнула я с раздражением — не на него, а на всю эту ситуацию.

— Мне жаль, Ракель. Я не пытаюсь быть козлом, детка. Я хочу защитить тебя.

— Да, — бормочу я, отталкивая себя от него. — Это всегда оправдание для всех, чтобы говорить мне, что я могу или не могу делать.

— Со мной все не так. — Он хватает меня за затылок, притягивая меня обратно к себе, его лоб приземляется на мой. — Прости меня. Я клянусь, я не пытаюсь причинить тебе боль.

Его грубый тон цепляется за мое сердце, разрывая каждую его частичку.

— Я никогда не заботился ни об одной женщине так сильно, как о тебе, милая. Это чистая правда. Ты для меня особенная. И если я позволю тебе сделать это, и с тобой что-то случится… — Он отступает назад, сурово вздыхая, его глаза прикованы к моим. — Я убью каждого, кто приложил руку к тому, чтобы причинить тебе боль. Ты понимаешь, кто я, детка? Ты понимаешь, что я готов убить за тебя без колебаний?

Мои губы дрожат от его признания, а глаза жжет от слез, когда они опускаются вниз.

— Это нормально, если ты меня боишься, — продолжает он, подталкивая мой подбородок пальцем. — Но ты должна знать, с кем трахаешься.

— Я… я не боюсь.

— Правда? — Его большие пальцы проводят по моим ресницам, уголки его рта кривятся в скорбной улыбке. — Твои слезы не лгут.

И он вытирает их.

— Я плачу не потому, что мне страшно, — объясняю я, моя рука опускается на его.

— Тогда почему, детка?

Мое сердце колотится в горле, я боюсь сказать ему правду. Боюсь, что это как-то развратит меня.

Сделав глубокий вдох, я просто говорю.

— Я никогда не понимала, как сильно я хотела, чтобы кто-то заботился обо мне настолько, чтобы совершить убийство.

Он откидывает голову назад, глядя на меня так, будто у меня пять голов. Его руки убираются, а затем из его горла вырывается бурный смех. Он продолжает смеяться, не в силах остановиться, и я присоединяюсь к нему, даже не понимая, над чем смеюсь.

— Эй, — хихикаю я, шлепая его по груди. — Что, черт возьми, тут смешного?

— Детка, из всего, что ты могла сказать, я не ожидал, что ты скажешь это. — Он проводит рукой по лицу, его хихиканье замедляется. — Я думал, ты собиралась сказать мне, что ты не просто напугана, ты в ужасе. Черт, кто знал, что ты такая же сумасшедшая?

— Эй! — Я хмыкаю, закатывая глаза. — Только по воскресеньям.

— Сегодня не воскресенье.

Я пожимаю плечами, когда мои губы изгибаются набок.

— Ты чертовски красива. — Он перекатывается на меня сверху, хватая мои запястья и прижимая их с каждой стороны моей головы. — Кто, черт возьми, знал, что ты будешь настолько идеальной для меня?

Он стонет, выгнув бедра, его рот опускается к моей шее.

— Надеюсь, ты знаешь…, — добавляет он между мягкими поцелуями, спускаясь к моему плечу. — Я буду чертовски сильно бороться, чтобы удержать тебя.

И голодным прикосновением своих губ он вырывает у меня все оправдания. Все причины, по которым я не могу остаться. Он целует меня со всеми прощаниями, которых у нас еще не было, убеждая меня не сдаваться, даже когда это кажется невозможным.

ГЛАВА 18

ДАНТЕ

— Я нихуя не понимаю, как мы не можем найти кучу стариков! — рычит Дом, стоя на месте, его внимание перескакивает между каждым из наших мужчин в подвале Vixen.

Сейчас еще рано, поэтому никого из работников клуба здесь нет. Здесь только я и мои братья, плюс несколько десятков наших мужчин.

— Это был тупик, сэр, — объясняет Рич, новый парень, которого мы наняли. — Они были там, мы это знаем, но они, должно быть, переехали в другое место до нашего прибытия.

Рич пришел к нам по рекомендации Дэмиана, одного из владельцев компании JDG Global Security, которую мы используем для обеспечения безопасности наших мероприятий в принадлежащих нам отелях. Как и Дэмиан, и два других владельца JDG, Рич является сотрудником Delta Force. В свое время они служили все вместе.

Четыре дня назад после того, как Винченцо сказал нам, что Бьянки могут быть на севере штата в домике Фаро, мы отправили туда нескольких наших парней, а Энцо возглавил группу. Но все, что они нашли, это выброшенные сигары и банки из-под пива.

— Как они могут всегда быть на шаг впереди? — Дом расхаживает по большому голому помещению, тускло освещенному потолочными светильниками. — Наша приоритетная задача — найти всех женщин и детей, а также тот клуб. Мы будем продолжать брать каждого из их мужчин, и я лично отрежу им головы и отправлю их женам, если это будет необходимо, чтобы хоть один из них заговорил. Эти животные перешли черту, и за это они все умрут.

— Да, сэр, — клянутся мужчины в унисон, и их клятва находит отклик и у Энцо, и у меня.

Мы не остановимся ни перед чем, чтобы освободить этих детей и всех остальных, кого они удерживали против своей воли. Ярость поглощает все остатки моей человечности.

Простит ли меня Ракель, если мне придется быть тем, кто лишит жизни ее отца? Я так не думаю.

Внезапная вспышка боли пронзает центр моей груди. Мое сердце бьется только для нее. И когда ее не станет, от него ничего не останется. Но то, что я сказал ей, было правдой: какие бы препятствия ни разделяли нас, я буду сражаться, как черт, чтобы сохранить ее.

Она стоит войны. Стоит всего. Она — единственный яркий свет, оставшийся во тьме. Без нее демоны внутри возьмут верх навсегда.

РАКЕЛЬ

Последние несколько дней, с тех пор как Данте не разрешил мне позвонить маме, я не могла перестать думать о своих родителях, особенно об отце.

Мы всегда были ближе, чем мы с мамой. Конечно, у него очень архаичный взгляд на мир для мужчин и женщин, но я все еще его маленькая девочка. Он любит меня.

Когда мы росли, мы иногда говорили о таких обыденных вещах, как машины, которые он любит. Думаю, именно поэтому я так заинтересовалась ими, когда мне было двенадцать. Я хотела больше его внимания. Я хотела, чтобы он был дома со мной больше, чем в компании моих дядей. Но ничего не получалось.