«Мог бы, Господин».

«В этом домохозяине или сыне домохозяина мог бы возникнуть телесный и умственный жар, рождённый страстью, который мучил бы его так, что он спал бы беспокойно. Но Татхагата отбросил эту страсть, срубил её под корень, сделал её подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем. Поэтому я спал спокойно.

(2) Как ты считаешь, принц? Мог бы в этом домохозяине или сыне домохозяина возникнуть телесный и умственный жар, рождённый ненавистью… (3) заблуждением, который мучил бы его так, что он спал бы беспокойно?»

«Мог бы, Господин».

«В этом домохозяине или сыне домохозяина мог бы возникнуть телесный и умственный жар, рождённый заблуждением, который мучил бы его так, что он спал бы беспокойно. Но Татхагата отбросил это заблуждение, срубил его под корень, сделал его подобным обрубку пальмы, уничтожил так, что оно более не сможет возникнуть в будущем. Поэтому я спал спокойно». [И далее он добавил]:

«Всегда он спит спокойно,

Ниббаны брахман достигший —

Угас он, лишён обретений,

Усладой он чувств не запятнан.

Отрезав любые цепляния,

Отбросив мучения в сердце,

Он спит хорошо, он спокоен,

Покоя в уме ведь достиг он».

АН 3.36

Дэвадута сутта: Небесные посланники

редакция перевода: 12.10.2014

Перевод с английского: SV

источник:

"Anguttara Nikaya by Bodhi, p. 233"

[Благословенный сказал]: «Монахи, есть эти три небесных посланника{152}. Какие три? Вот, монахи, некий человек пускается в неблагое поведение телом, речью, и умом. В результате с распадом тела, после смерти, он перерождается в состоянии лишений, в плохом уделе, в нижних мирах, в аду. Там смотрители ада хватают его за обе руки и приводят к царю Яме{153}: «Ваше величество, этот человек вёл себя неподобающе со своим отцом и своей матерью. Он вёл себя неподобающе со жрецами и отшельниками. Он не чтил старейшин семьи. Пусть ваше величество наложит на него наказание!»

(1) И тогда царь Яма задаёт ему вопросы, спрашивает его, допрашивает разными путями насчёт первого небесного посланника: «Уважаемый, разве не видел ты первого небесного посланника, который появился среди людей?» И он отвечает: «Нет, владыка, я не видел его».

Тогда царь Яма говорит ему: «Но, уважаемый, разве ты никогда не видел среди людей женщину или мужчину, которому восемьдесят, девяносто или сто лет, кривого, как подпорка для крыши, скрюченного, трясущегося по мере того, как он идёт, опираясь на палку, больного, утратившего молодость, с разбитыми зубами, с редкими седыми волосами или лысого, с морщинистой кожей, покрытого пятнами?» И человек отвечает: «Да, владыка, я видел».

Тогда царь Яма говорит ему: «Уважаемый, но разве к тебе, умному и зрелому человеку, не пришла мысль: «Я тоже подвержен старости, я не избегу старости. Что если я буду совершать благое телом, речью, и умом?» — «Нет, владыка, я не мог. Я был беспечен».

Тогда царь Яма говорит: «Из-за беспечности, уважаемый, ты не сумел сделать благого телом, речью, или умом. Вне сомнений, с тобой [теперь] будут обращаться так, как это и соответствует твоей беспечности. Эта твоя неблагая камма была совершена не твоим отцом или матерью, не твоим братом или сестрой, не твоими друзьями и товарищами, не твоими родственниками и членами семьи, не божествами, не жрецами и не отшельниками. Напротив, именно ты совершил эту плохую камму, и тебе самому и придётся переживать её результат».

(2) Когда царь Яма задал ему вопросы, спросил его, допросил разными путями насчёт первого небесного посланника, он далее задаёт ему вопросы, спрашивает его, допрашивает разными путями насчёт второго небесного посланника: «Уважаемый, разве не видел ты второго небесного посланника, который появился среди людей?» И он отвечает: «Нет, владыка, я не видел его».

Тогда царь Яма говорит ему: «Но, уважаемый, разве ты никогда не видел среди людей женщину или мужчину, который нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен, лежит в своей же моче или испражнениях, которого поднимают одни и укладывают другие?» И человек отвечает: «Да, владыка, я видел».

Тогда царь Яма говорит ему: «Уважаемый, но разве к тебе, умному и зрелому человеку, не пришла мысль: «Я тоже подвержен болезням, я не избегу болезней. Что если я буду совершать благое телом, речью, и умом?» — «Нет, владыка, я не мог. Я был беспечен».

Тогда царь Яма говорит: «Из-за беспечности, уважаемый, ты не сумел сделать благого телом, речью, или умом. Вне сомнений, с тобой [теперь] будут обращаться так, как это и соответствует твоей беспечности… именно ты совершил эту плохую камму, и тебе самому и придётся переживать её результат».

(3) Когда царь Яма задал ему вопросы, спросил его, допросил разными путями насчёт второго небесного посланника, он далее задаёт ему вопросы, спрашивает его, допрашивает разными путями насчёт третьего небесного посланника: «Уважаемый, разве не видел ты третьего небесного посланника, который появился среди людей?» И он отвечает: «Нет, владыка, я не видел его».

Тогда царь Яма говорит ему: «Но, уважаемый, разве ты никогда не видел среди людей женщину или мужчину, который мёртв [уже] один день [как], два дня, или три дня, вздувшийся, мёртвенно-бледный, гноящийся труп?» И человек отвечает: «Да, владыка, я видел».

Тогда царь Яма говорит ему: «Уважаемый, но разве к тебе, умному и зрелому человеку, не пришла мысль: «Я тоже подвержен смерти, я не избегу смерти. Что если я буду совершать благое телом, речью, и умом?» — «Нет, владыка, я не мог. Я был беспечен».

Тогда царь Яма говорит: «Из-за беспечности, уважаемый, ты не сумел сделать благого телом, речью, или умом. Вне сомнений, с тобой [теперь] будут обращаться так, как это и соответствует твоей беспечности… именно ты совершил эту плохую камму, и тебе самому и придётся переживать её результат».

Когда, монахи, царь Яма задал ему вопросы, спросил его, допросил разными путями насчёт третьего небесного посланника, он далее замолкает. И тогда смотрители ада пытают его пятичастным пронзанием. Они пронзают раскалённым железным штырём одну руку и другим раскалённым железным штырём другую руку. Они пронзают раскалённым железным штырём одну ногу и другим раскалённым железным штырём другую ногу. Они пронзают его раскалённым железным штырём в середину его груди. Там он переживает болезненные, раздирающие, пронзающие чувства, но, всё же, он не умирает, пока эта плохая камма не израсходуется.

Затем смотрители ада бросают его оземь и срезают с него кожу топорами. Там он