– Обещай мне, – просипел этот ненормальный. Ему бы силы беречь, а не языком болтать. Хотела прижать палец к его губам, мол, помолчи, но сиятельный опередил категоричным: – Нет. Поклянись, что не оставишь меня, что будешь рядом в мои последние минуты.

Как говорится, последнее слово умирающего свято.

– Кля…

Меня перебил крик:

– Подними руки и отойди от него, – это прибыл отряд дознавателей.

Я подчинилась лишь наполовину: встать попросту не смогла. По щекам беззвучно катились слезы.

– Отойди от него, я сказал, – крик, как удар хлыста, и нацеленный в мою грудь револьвер.

– Не могу.

– Офицер, – просипел Хантер, – на нас напали. Девушка не виновата.

После такого спича сиятельный начал стремительно синеть (хотя куда уж больше?) и закатил глаза.

– Илар, этот полутруп пока по твоей части, – оживился офицер.

Вперед вышел длинный, как шпала, и столь же «толстый» (меж штакетника забора мог бы протиснуться, не утруждаясь) целитель и деловито присел на корточки перед Хантером. Поводил рукой над животом сиятельного, сосредоточенно хмурясь.

– Да, пока это мой клиент. Окочурится – по твоей части будет, – бросил он в сторону офицера.

– Ты уж постарайся, Илар, чтоб сиятельный все же выжил, а то писать рапорт о третьем мертвяке за сегодняшнюю ночь – перебор.

Ну да, что для одного – отчаяние, для второго – досада. Я звучно шмыгнула носом и тем самым привлекла внимание офицера.

– А вы кто такая и кем будете пострадавшему? – тут же взял меня в оборот синемундирный.

– Я… – ощущение нереальности происходящего и какой-то прострации не хотело меня отпускать, оттого слова давались тяжело: – Тэссла Шел… – в последний момент опомнилась и исправилась: – Элмер. Я его жена.

– Жена? – то ли удивленно, то ли с сомнением протянул офицер, пощипывая чуть разорванную мочку уха.

Его длинные волосы, собранные сзади в хвост, в свете фонарей были какого-то неопределенного, невыразительного цвета, впрочем, как и он сам. Все в нем казалось каким-то средним, серым и смазанным, что ли. По такому лицу скользнешь в толпе и не заметишь. Только взгляд серых глаз – цепкий, внимательный, чересчур живой.

– Да, жена. – Разбитая губа засочилась кровью, отчего вкус произнесенного «жена» отдавал железом.

Я поморщилась и, опустив руки, ладонями уперлась в землю, пытаясь встать. Судя по тому, что криков «Не двигайся!» больше не последовало, прибывшими офицерами я из разряда «опасна, возможно преступница и убийца» переведена в категорию «свидетельница».

Мои потуги по приведению тела в относительную вертикаль прервал голос все того же офицера:

– Обопритесь на меня, миссис Элмер. – Сказано это было с нотками предусмотрительного почтения.

Похоже, что фамилия моего супруга была на слуху.

– Что у вас с ногой? – после того, как я вновь упала, не успев подняться, задал очевидный вопрос синемундирный.

– Вывих, может, перелом… – как-то отстраненно ответила я, внимательно следя за манипуляциями целителя.

Тот, к слову, обложил Хантера амулетами, как опытный прораб матом бригаду строителей: качественно и не упуская даже деталей. Зато кровь перестала идти, а сиятельный дышал уже не рывками, а хоть хрипло, но ровно.

Я уже немного успокоилась: вот сейчас благородного отвезут в лазарет. Но тут целитель потянулся, чтобы вытащить нож. Сказать я ничего не успела. Рука врачевателя уже откинула острие, и из ладони у него полилась живительная голубая магия, врачующая раны.

Муженек, приоткрывший глаза, удостоился лекарских пояснений:

– Вы, господин сиятельный, не иначе как под счастливой звездой рождены. У вас зеркальное расположение печени. Придись удар влево – и ни один целитель бы вас уже не спас.

– Я в курсе, что у меня печень не там, где нужно, оттого и подставил правый бок под удар.

– Могли бы и вообще не подставляться, – пробурчал врачеватель.

– Мог бы, – покладисто согласился Хантер, – тогда бы нож полетел в спину моей жене.

Я стояла, не в силах вымолвить ни слова, пораженная откровением сиятельного. Зато у свидетелей разговора дар речи не пропал. Скорее, наоборот.

– Да, я слышал, что сиятельные ради своих любимых женщин способны на многое, но вот чтобы ради человеческой, пусть и жены… Впервые, – протянул мой невзрачный дознаватель.

Не видя меня, Хантер, которому не по душе пришлось то, что его уличили в столь неподобающем поведении: как же, благородный и пожертвовал собой ради простолюдинки, – скривившись, прошипел:

– Вам бы на пару секунд попозже появиться. Я не успел с жены взять клятвы…

А вот тут моя душа вознегодовала: значит, этот проходимец и не собирался отбывать за грань, а под шумок решил привязать меня к себе, посадить, как собаку, на цепь. Это похлеще, чем оседлое ярмо, которое я так люто ненавидела.

– Ах ты паршивец! – вырвалось у меня, и я даже чуть подалась вперед, но лодыжка отозвалась болью. Пришлось угрожать с места. – Сиятельный недоделанный! Да чтобы я тебе хоть раз еще что-то пообещала!

От нахлынувших эмоций я даже погрозила ему кулаком. Вторая рука сама собой уперлась в бок в характерной позе.

Сзади кто-то кашлянул:

– Точно – жена. Так грозиться может только супружница. Я, часом, даже свою вспомнил. Она точно такими же словами меня на пороге встречает, когда я навеселе прихожу, – поностальгировал один из синемундирных.

Хантер же обреченно простонал, уточняя у целителя:

– Она рядом?

– Угу, – кивнул врачеватель, все так же сосредоточенно водя ладонями над ранами.

– Дохлая варравана, – простонал сиятельный.

– Ну что вы, ваша жена вполне симпатичная… – попытался утешить лекарь, – и совсем даже живая.

– Нет, это я – дохлый. И то в лучшем случае. Вы просто не знаете ее характер, – после этих слов Хантер предпочел за лучшее отрубиться.

Судя по тому, что целитель даже не матюгнулся на отключившегося пациента, тому умереть в ближайшие минуты не грозило.

Заклинание стазиса, в которое погрузили тело сиятельного, окончательно утвердило меня в мысли, что раны хоть и серьезные, но фасон вдовьего платья мне обдумывать еще рано.

– Карета из лазарета прибудет через несколько минут, – отрапортовал кто-то синемундирному офицеру, который начал меня допрашивать.

– Хорошо. – На меня вновь уставились внимательным взглядом, что казался таким чужим на этом обычном, невыразительном лице. – Миссис Элмер, поскольку вы единственный свидетель, находящийся сейчас в сознании, я попрошу вас пройти со мною в участок для дачи показаний.