— На меня напали, пытались угнать машину.

— Профессиональные угонщики?

— У профессиональных угонщиков не бывает таких дубинок.

— Каких именно?

— Сейчас покажу, я за дверью оставил.

Но прежде чем Степанов повернулся к двери, Битнев принес дубинку, брошенную громилами на месте преступления.

— Да, специальное оружие, — сказал Даниил Евгеньевич, рассматривая дубинку, — со стержнем. Но ты знаешь, это ничего не доказывает. В наши дни преступники вооружены гораздо лучше, чем милиция.

— А по-моему, очень даже доказывает. Кому-то необходимо, чтобы дело велось в определенном направлении.

— Нет, это безнадежно, — заявил Даниил Евгеньевич. — Нет никаких оснований для эксгумации. И никакой врач не изменит диагноз, не поставит вместо простого инсульта этот ваш «травматический».

— Но такого врача ведь можно найти. И еще... Тут Грушева предложила интересную идею.

— Какую?

— А вот какую: я надеваю костюм статиста и присутствую на сцене во время спектакля. Таким образом, безопасность артистов будет обеспечена и появление дополнительных Снегурочек я уже не пропущу.

Даниилу Евгеньевичу идея понравилась.

— Представляю тебя в пейзанском костюме да еще и с посохом в руке. — Начальник рассмеялся. — И петь будешь?

— Придется.

Даниил Евгеньевич и Битнев расхохотались.

— Кстати, Андрей Алексеевич, — начальник посерьезнел. — Вы будете находиться на сцене вместе с коллегой Степановым!

Сцена тридцать первая

Маша отправила Степанова на Птичий рынок за кормом для Чумарика, а также за другими аксессуарами собачьей жизни: специальным шампунем, средством от блох и прочим. Сама она намеревалась съездить в гости к своей маме, которая зятя недолюбливала и полагала, что дочь вполне могла бы выйти замуж более удачно.

Проехав километров пятнадцать по МКАД, Степанов неожиданно заметил знакомую «А4», которая из правого ряда быстро переместилась поближе к нему. Юркое авто, пройдя через поток других транспортных средств, приклеилось к степановской «Ладе». Нет, он не ошибся, это была та самая машина, на которой прибыли ночные громилы.

Степанов лихорадочно набирал по мобильнику номера ГИБДД и СОБРа. А в это время «А4» мигала тормозными фонарями, заставляя его машину прижаться к разделительной стенке и остановиться. Сзади на хвост сел корейский джип.

Наконец Степанову удалось дозвониться до ГИБДД и сообщить номера преследователей, но он прекрасно понимал, что милицейский «Форд» не появится тотчас же, как по мановению волшебной палочки. Да, эти негодяи рассчитали все точно. Они дожидались Степанова как раз между постами у двух крупных шоссе.

У Степанова не было с собой оружия. Приходилось полагаться только на свое шоферское искусство. Из левого ряда он быстро свернул в правый, надеясь съехать с МКАД и уйти от преследователей боковыми улочками. На повороте его «Лада», к несчастью, попала в глубокую колдобину. Громыхнула выхлопная труба. «А4» подрезала «Ладу», появившись впереди. Рядом притормаживала «Ауди». Это сближение Степанову совсем не понравилось. Он выжал тормоза.

Из «А4» и джипа выскочили шесть добрых молодцев и окружили бедную «Ладу». Бандиты были вооружены резиновыми дубинками. Дубинки загуляли по корпусу машины Степанова; нападающие не пытались, впрочем, вытащить следователя наружу. Степанову казалось, будто удары приходятся по животу и по груди, такими мощными они были. А тут еще и жалобный скулеж пекинеса. Он взял с собой Чумарика на Птичий рынок, чтобы давать ему на пробу разные сорта корма.

Крыша машины уже прогибалась. Стекло покрылось трещинами. Дубинка пробила стекло и едва не задела Степанова, судорожно сжимавшего в руке бесполезный мобильник.

Но внезапно нападение завершилось. Бандиты поспешно скрылись. Степанов вышел из машины, которая теперь, по всей вероятности, не подлежала восстановлению. Мимо него разворачивался поток машин. Водители пугливо оглядывали изувеченный автомобильчик, но никто так и не остановился, чтобы помочь.

«Вот они какие, — подумал Степанов. — Думают, что пронесет, что беда обойдет их стороной!»

Сцена тридцать вторая

Томская сулила бывшему физкультурнику золотые горы. В конце концов он согласился. Втроем — Томская, Валерий и физкультурник — они проникли ночью в костюмерную. Они рылись в грудах театральных костюмов, когда внезапно захрустело оконное стекло и в комнату прыгнул Антон. Томская сейчас же сочла его появление своего рода перстом судьбы. Она снова обретала сына! Галина отчаянно вскрикнула. В последнее время она настойчиво училась говорить, но пока у нее это плохо получалось. Услышав странный гортанный возглас, Антон кинулся бежать. Галина Николаевна поняла, что он или не узнал ее, или испугался. Почти инстинктивно она хотела броситься за ним, но тут в коридоре промелькнули люди в штатском. А вот этих людей уже должна была опасаться она. Томская вовсе не хотела связываться с оперативниками.

Томская и ее подельники побежали в разные стороны. Преследователи отстали. Да Томская и не была уверена в том, что охотятся именно за ней. Она спустилась в подземный ход. Сначала она медленно кралась, затем побежала быстро, будто что-то подстегнуло ее. Наконец она наткнулась на мертвое тело. Этого человека застрелили. Все то же странное инстинктивное чувство заставило ее наклониться. Убитый оказался совсем молодым человеком. Она узнала его. Это был Антон! Галина припала к мертвому телу единственного сына. Изо рта вырывались безумные стоны. На несколько мгновений она потеряла сознание. Затем медленно поднялась с колен. Теперь ей оставалось лишь одно: мстить. Сама судьба отнимает у нее все и толкает на отчаянное мщение. И ведь она знает, что она великая артистка. Да, она отомстит, отомстит всем. И никто не найдет ее, никто не увидит, как она терзается, как она торжествует. А потом она поступит в самую лучшую клинику. И у нее будет новое лицо. И она обретет второе дыхание, к ней вернется ее великолепный голос. И она споет. О, как она споет! Мих-Мих и ему подобные будут сражены. Да, у них есть деньги, есть власть, но никакими талантами они от природы не наделены.

И вдруг она снова опустила голову и встала на колени у трупа сына. Она горько плакала. Начался приступ головной боли. Эти приступы стали мучить ее после страшной травмы. Ей даже случалось забывать, где она находится и что делает. Но на этот раз она вскоре пришла в себя. Валерий и физкультурник смотрели на нее. Они подхватили ее под руки и повели. Потом она взяла инициативу в свои руки и сама повела их через лабиринт театральных коридоров. Ей вдруг пришло в голову, что для того, чтобы самой остаться безнаказанной, вероятно, придется подставить беднягу Валерия и физкультурника. Да все равно. Это конченые люди. Им уже ничего не светит, кроме смерти под забором