И действительно это был лорд Гейдрю, буквально трясущийся от той вести, с которой он явился.

– Вы слышали новости? Ганзеймер исчез! Посыльный сегодня утром хотел зайти к нему в номер, но, когда на его стук никто не ответил, открыл дверь собственным ключом. Он увидел, что постель застелена… весь его багаж на месте, там, где и был, а на полу…

– Позвольте, я угадаю, – сказал Манфред и задумчиво приложил руку ко лбу. – Пустая шкатулка, разбитая вдребезги! Или, может…

Впрочем, по лицу лорда Гейдрю было видно, что первая догадка оказалась правильной.

– Как вы узнали? – поразился он. – В газетах же еще об этом не было… Господи, это ужасно!

Лорд был так взволнован, что не заметил, как Леон Гонзалес выскользнул из комнаты. Хватился он, только когда огляделся по сторонам в поисках единственного человека, которому он по каким-то загадочным причинам верил.

(«Гейдрю никогда не доверял ни вам, ни мне», – заметил впоследствии Джордж.)

– Мне совестно в этом признаваться, – улыбнулся Манфред, – но это в самом деле не более чем догадка. А шкатулка выглядела так, будто ее растоптали… И меня это не удивляет!

– Но… Но… – хотел что-то сказать ошарашенный аристократ, но тут дверь распахнулась, и он остолбенел.

В дверном проеме стояла улыбающаяся девушка, а уже в следующий миг она, счастливо смеясь, повисла у него на шее.

– Вот вам ваша Анджела, – совершенно спокойно произнес зашедший следом за ней Леон и добавил: – При всем уважении к присутствующим я ничуть не жалею, что сегодня буду спать в свой кровати. Джордж, этот диван нужно вернуть тем извергам, которые нам его продали.

Однако Джордж в эту секунду доставал из сейфа шкатулку, обтянутую красной кожей.

Прошло немало времени, прежде чем Гейдрю успокоился настолько, что смог выслушать рассказ.

– Мой друг Леон Гонзалес, – сказал Манфред, – обладает удивительной памятью на лица… Впрочем, как и мы все. Но Леон особенно одарен. Он дожидался у вокзала Ватерлоо Пуаккара, который ездил к нашему знакомому хирургу в Уинчестер с растяжением связок на ноге, чтобы отвезти его домой. Там он случайно увидел Ганзеймера с вашей дочерью и сразу же узнал его. Этот человек, так же известный как Лэнстри, Смит или Малыхин, промышляет двоеженством, и Леон довольно хорошо его знает. Задав пару вопросов носильщику, Леон узнал, нет, не личность вашей дочери, а то, что этот человек только сегодня женился. Тогда он подошел к Анджеле и сказал ей, будто ее очень хочет увидеть некий молодой человек, который дожидается у вокзала. Наверняка она решила, что этим загадочным молодым человеком был Гарри Сидуорт. Как бы то ни было, долго уговаривать ее не пришлось. Надо сказать, что, когда дружище Леон усадил ее в машину и увез, она довольно активно сопротивлялась.

– И любой, кому хоть раз приходилось вести машину, сдерживая при этом взбешенную и испуганную девушку, посочувствует мне, – вставил Леон.

– Когда они доехали до Керзон-стрит, Леон уже изложил мисс Анджеле Гейдрю все факты, имеющие отношение к этому делу, – продолжил Манфред. – Леон преследовал одну цель: задержать начало медового месяца до тех пор, пока он найдет кого-нибудь, кто опознал бы Ганзеймера. Девушка ничего не рассказывала о шкатулке с драгоценностями, но мы догадывались, что банковский чек на сто тысяч фунтов был выписан слишком поздно, чтобы идти с ним в банк сразу, и, когда выяснится, что он фальшивый, Ганзеймер будет уже за тридевять земель от Англии с той добычей, которую успел собрать. В данном случае это – фамильные драгоценности. Разумеется, проще всего было арестовать его вчера вечером. Когда накануне ваше сиятельство зашли к нам, Леон как раз был занят тем, что заканчивал расследование. Еще до его возвращения я узнал, где можно заказать дубликат шкатулки, после чего нанес с Пуаккаром визит нашему другу – двоеженцу. Пуаккар притаился на балконе и, когда услышал кодовое слово, бросил в окно камень, что дало мне возможность подменить шкатулку. Позже, надо полагать, мистер Ганзеймер открыл коробочку, увидел, что она пуста, понял, что игра проиграна, и сбежал.

– Но как вам удалось заставить его показать вам содержимое шкатулки? – спросил лорд Гейдрю.

Манфред загадочно улыбнулся. История с розовым алмазом была слишком примитивной, чтобы ее повторять.

Леон Гонзалес, как и многие знаменитые ученые, питал нездоровое пристрастие к коллекционированию совпадений. К тому же он искренне верил, что, если человек, утром выйдя из дому, увидит однорогую розовую корову, то в силу действия неких эзотерических законов в течение дня он обязательно столкнется с другой однорогой коровой розовой масти.

– Совпадения, дорогой Джордж, – сказал он, – это неизбежность, а не случайность.

Манфред пробормотал в ответ что-то невразумительное, поскольку был занят изучением досье некоего Вильяма Йейпа, о котором, возможно, когда-нибудь еще будет рассказано.

– Как вам, к примеру, такое совпадение. – Леона подобная реакция со стороны друга совершенно не смутила, поскольку разговор этот происходил после обеда, то есть в то время, когда он бывал наиболее добродушен и разговорчив. – Сегодня утром я поехал в Виндзор обкатать машину, и что, по-вашему, я увидел в Лэнгли? Джентльмена, сидящего прямо на улице у входа в трактир. Сей господин был совершенно пьян. Я решил, что это какой-нибудь сельский трудяга в своем лучшем выходном костюме, но внимание мое привлекло то, что на пальце у него красовалось кольцо с бриллиантом за пятьсот фунтов. Потом он рассказал мне, что ездил в Канаду и остановился в «Шато Фронтюс», это весьма недешевая гостиница, надо сказать.

Пуаккар заинтересовался.

– А совпадение?

– Если Джордж соизволит послушать… – Вздохнув, Манфред оторвался от документов. – Спасибо. Так вот, едва я начал расспрашивать подгулявшего землероба, как тут подкатывает «роллс», из которого выходит довольно импозантного вида джентльмен, и что бы вы думали? На мизинце у него тоже сверкает бриллиантовое кольцо.

– Сенсация! Напишите в газету, – произнес Джордж Манфред и снова уткнулся в досье.

– Если не дослушаете, я обижусь. Представьте себе, этот крестьянин, завидев его, вдруг вскакивает и, глядя на него ошалелыми глазами, бормочет: «Эмброуз». Верьте или нет, но лицо у него в прямом смысле стало белым как молоко. А этот Эмброуз крестьянина моего не заметил и скрылся в трактире. После этого трудяга неверными шагами поплелся восвояси, да так спешил, будто сам дьявол за ним по пятам шел… Знаете, просто удивительно, насколько голова трезвеет быстрее, чем ноги.

Я зашел в трактир и увидел Эмброуза за чашкой чая. Человек, который пьет чай в одиннадцать утра, долго жил либо в Южной Африке, либо в Австралии. В данном случае, как потом выяснилось, это была Южная Африка. В общем, это был владелец алмазного прииска, отставной военный и очень благовоспитанный человек, хоть и не слишком общительный. После того как он ушел, я отправился на поиски давешнего трудяги. Догнал я его как раз тогда, когда он входил, представьте себе, в роскошную виллу.