„Улучшенная наводка орудия“. Установка произойдет во время фазы глубокого сна», — ответила система.

Отлично. Жаль только, что я не могу проверить это прямо сейчас.

«Текущий баланс?» — спросил я.

«Баланс: 6 589 очков влияния», — отчиталась Вежа.

2400 очков в трубу! Но я надеюсь, что оно того стоит.

Точная пушка — это шанс выжить.

Я невольно глянул на свои руки. Раньше у меня рельефно выделялись вены. Сейчас же — будто кожа стала чуть толще, моложе. Неужели работает? Я заворожено разглядывал свои руки. И заметил еще одну деталь — пропали пигментные пятна. Я действительно становился моложе. Я закрыл глаза и вдохнул морской воздух в свои легкие. Молодость, сила, отсутствие болей в суставах. Что еще мне даст Вежа?

Я все еще стоял у борта, вдыхая свежий морской воздух, когда услышал тихий шорох позади. Обернулся и увидел Анри де Бошана, которого заботливо поддерживала под руку Маргарет. Бывший губернатор выглядел слабым, но держался на удивление бодро.

— Доктор Крюк, — прохрипел он, слабо улыбаясь. — Я должен вас поблагодарить. Вы спасли мне жизнь.

— Я просто выполнял свою работу, — пожал я плечами, стараясь не придавать этому особого значения. — Так поступил бы любой доктор.

— Возможно, — покачал головой Анри. — Но не каждый бы знал как нужно поступить. Ваша… эрудиция, если можно так выразиться, поразительна. Я в долгу перед вами.

Он смотрел на меня с искренней благодарностью. Приятно. Все эти пираты, обман, предательство, а тут — человек, который действительно ценит мою помощь.

В этот момент до нас донеслись приглушенные крики с капитанской каюты. Это Роджерс яростно отчитывает бедного Сквиббса. Он, похоже, получил нагоняй за то, что закупил дешевую и некачественную провизию, которая и привела к отравлению. Сквиббс что-то робко оправдывался, но капитан был непреклонен.

— Видите, — вздохнул Анри. — Бедный Сквиббс. Всегда достается самым невиновным.

— Да уж, — согласился я. — Нужно бы выбросить всю эту овсянку к чертям собачьим.

Задумчиво произнес я. Вслух. И тут же спохватился.

Маргарет недоверчиво глянула на меня.

И тут до меня дошло — если кто-то из команды решит разобраться, что же именно вызвало отравление, то не найдет спорынью в этой самой овсянке. А там уже не далеко и до вопросов, ответы на которых Роджерсу лучше не знать. Нужно избавиться от улик как можно скорее.

Я мысленно сделал зарубку: завтра подговорить Ли, чтобы он незаметно отправил эту чертову овсянку на корм рыбам. Иначе у нас всех будут большие проблемы.

Я бросил мимолетный взгляд на Маргарет. Она смотрела на меня с подозрением.

— Вы и правда собираетесь выбросить овсянку? — спросила она, нарушая тишину.

— Разумеется, — безэмоционально ответил я. — Не думаю, что кто-то захочет еще раз рисковать своим здоровьем из-за этого. К тому же, чем меньше воспоминаний об этом отравлении, тем лучше.

Анри кивнул в знак согласия.

— Разумно, — прохрипел он. — Лучше забыть этот неприятный инцидент.

Маргарет продолжала смотреть на меня.

— Вы так быстро принимаете решения, — заметила она. — Обычно доктора более осторожны.

— Я врач, а не ученый, — я усмехнулся. — Моя задача — заботиться о здоровье людей, а не проводить научные исследования. Если что-то представляет угрозу, я это устраняю. Все просто.

Я слегка нажал на последнее слово, давая ей понять, что не намерен продолжать эту тему. К счастью, она, кажется, поняла намек.

— Да, конечно, — пробормотала она, отводя взгляд. — Вы правы.

Воцарилась неловкая пауза. Чтобы заполнить тишину, Анри решил сменить тему.

— Марго, — обратился он к дочери, — ты совсем как твоя мать. Такая же дотошная.

Он посмотрел на нее с нежностью, которую я до сих пор не замечал в его взгляде. Маргарет смягчилась под этим взглядом.

— Мама была очень умной женщиной, — тихо проговорила она. — Вы всегда говорили, что она могла видеть людей насквозь.

Анри кивнул, и на его лице появилась грустная улыбка.

— Да, она была особенной, — прошептал он. — Ее проницательность часто спасала нас от многих неприятностей.

Он замолчал на мгновение, словно погрузившись в воспоминания. Затем, словно очнувшись, он достал из-под рубашки небольшой круглый медальон, висевший на тонкой цепочке.

— Я всегда ношу его с собой, — сказал он мне, открывая медальон. — Это все, что у меня от нее осталось.

Внутри медальона я увидел небольшой рисунок, изображавший молодую женщину с темными волосами и выразительными глазами. Она действительно была очень похожа на Маргарет, но в ее взгляде чувствовалась какая-то особая уверенность.

— Она была прекрасна, не правда ли? — спросил Анри.

— Она очень красивая, — согласился я.

— Но я ее совсем не помню. — прошептала Маргарет. — Я была слишком маленькой, когда она умерла.

— Я знаю, — вздохнул Анри. — Но я всегда старался рассказывать тебе о ней. Хотел, чтобы ты знала, какой она была особенной.

Он закрыл медальон и снова повесил на шею. Затем посмотрел на Маргарет.

— Ты унаследовала от нее многое. Ее красоту, ее ум, ее проницательность. Я уверен, что ты станешь такой же замечательной женщиной, как и она.

Маргарет покраснела и опустила глаза.

— Вы слишком добры ко мне, отец, — пробормотала она.

— Я просто говорю правду.

На мгновение воцарилась тишина. Я почувствовал себя лишним в этой компании и немного отошел в сторону, чтобы дать им возможность побыть наедине.

Мой взгляд случайно упал на мачту. В полумраке я заметил одинокую фигуру, сидящую на самом верху. Присмотревшись, я узнал Сэма, юнгу. Он сидел там, сгорбившись, и смотрел вдаль, на бескрайнее море.

Вся команда уже давно храпела в объятиях Морфея, щедро сдобренных ромом, а он, бедняга, сидел тут, в одиночестве. Видимо, ему не досталось ни капли этого «социально-психологического климата». Не поделились, значит.

Я слегка кашлянул, чтобы привлечь внимание Анри.

— Кстати, Анри, — небрежно начал я, повернувшись к нему, — вы, наверное, еще не знаете. Мы захватили в плен капитана Франсуа Олоне.

Лицо Анри слегка исказилось от удивления. Он замер, будто пытаясь переварить услышанное. Затем бросил быстрый взгляд на Маргарет, словно ища у нее подтверждение моих слов. Маргарет, в свою очередь, опустила глаза, стараясь не встречаться с его взглядом.

— Олоне? — переспросил Анри, стараясь не выдать волнение. — Франсуа? Вы уверены?

— Абсолютно, — подтвердил я. — Он сейчас находится в трюме.