«Мне кажется, ты должен быть готов, что в какой-то момент это случится, и заранее составить план», – сказал Адам.

«Этого не случится», – повторил Ронан.

Однако вероятность подобной угрозы прочно засела в голове, поэтому теперь, чтобы получить положительный рейтинг, от сновидения требовалось полное отсутствие любых персонажей. Он больше не мог рисковать Мэтьюсом. Никакой Авроры. И никакой малышки Опал, даже если она была скорее существом, а не человеком. Слишком сложно.

Итак, самый лучший сон. Вот что ему приснилось. Ронан сидел в прекрасном автомобиле. Потрясающе красивом – длинный блестящий капот, сверкающие черные колеса, матовый оскал решеток фар, урчание мощного двигатеря и зловещий рокот выхлопной трубы. Каждая деталь, которой касался взгляд Ронана, казалась произведением искусства. Металл и дерево, кость и виноградные лозы.

Эта машина представляла собой один из тех объектов сна, что не совсем соответствовали правилам реального мира.

Когда начался сон, машина уже была в движении, а Ронан сидел за рулем. Он видел себя в зеркале заднего вида. Его отражение, другой Ронан из зеркала, казалось старше, с более квадратной и щетинистой челюстью. Он был одет во что-то кожаное и прохладное.

Парень не знал, как здесь очутился; сон не занимало, откуда он. Его больше интересовало, куда направляется автомобиль, и вот куда: прямиком через забор из сетки. Сквозь картонные коробки, пластиковые бочки и прочую чепуху. Машина пролетела над малолитражкой, припаркованной посреди улицы, колесами разбив ей заднее стекло. Ронан пронесся сквозь вывеску магазина матрасов. Расплющил надувного снеговика перед другой торговой точкой. Снес рекламный щит, и тот рухнул, как подкошенный, позади него.

Он таранил автобусные остановки, светофоры, дорожные знаки и почтовые ящики.

В его сновидении не было ни души, так что никаких криков. Никаких жертв. Ни единого шанса случайно принести кого-то с собой. Лишь рев двигателя, глухие удары о бампер и скрежет апокалипсиса под его колесами. Музыка гремела из прекрасных резных динамиков автомобиля, наполняя собой сон.

Наконец, Ронан обнаружил, что мчится навстречу идентичному автомобилю с таким же Ронаном, сидящим за рулем. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что на самом деле это не другая машина, а зеркальный фасад клуба. Музыка, доносившаяся изнутри, заглушала любые звуки вокруг. Музыка, подобная той, что нравилось слушать Ронану во время учебы в Агленби, музыка, которая заставляла его чувствовать, что он действительно не похож на других людей, не потому что был геем, не потому что его отца убили и не потому что обладал даром приносить вещи из снов, а потому что не мог заставить себя подпевать той фигне, которой подпевали остальные ученики. Забавно, как горстка людей, любящих музыку, которую ты терпеть не можешь, способна заставить тебя засомневаться в собственной адекватности.

И вот во сне, в этом лучшем сне, выдуманный автомобиль с Ронаном за рулем врезался прямиком в окно клуба.

Внутри никто не танцевал. Только грохочущая музыка, стробоскопы, блеск и десять тысяч стаканов с алкоголем на полу там, где должны были быть люди.

Ронан принялся дрифтовать на танцполе.

Визжали шины; летели напитки; динамики опрокинулись; пластик крошился; металл корежился; стекла дрожали.

Звуки разрушения наполнили клуб, заглушив музыку из динамиков и из стереосиситемы Ронана, и это было великолепно.

Ронан проснулся. Сердце бешено стучало. Руки сжаты в кулаки. В ушах все еще звенело от громкой музыки. Паралич. Что он принес? Лишь безумную радость сна.

Таков был его лучший сон.

Первым, что уничтожили сновидцы во главе с Брайдом, стал съезд с автострады. Битва прошла малодраматично и без сопротивления. Много лет назад бульдозеры вытесали съезд глубоко в теле горы, и кусочек дикой природы оказался покрыт асфальтом.

И вот спустя еще немного времени развилки больше не существовало. От нее осталась лишь груда щебня, возвратившая склону холма его естественную форму. Работа присненного точечного взрыва, произошедшего под землей. Почему вообще здесь был асфальт, новое шоссе, новая развилка, посреди нигде? Просто так.

Затем была свалка. Горы мусора громоздились друг на друга. Лежалые гниющие продукты, ржавеющая новая бытовая техника, пластиковые бутылки, истекающие остатками своего содержимого. Ронану никогда не доводилось видеть такой огромной свалки, парень не верил, что подобные ей существуют в Соединенных Штатах. Он и представить себе не мог, что в стране так много мусора, тем более на одной свалке. Потребовалась целая ночь, чтобы присненный голубой огонь сжег все эти завалы, и когда огонь охватил вспомогательные здания и дорогу, ведущую к свалке, сновидцы не стали его останавливать. Лишь когда загадочное пламя поползло к стоянке трейлеров внизу, Брайд презрительно сплюнул и дал знак Ронану затушить огонь присненным исчезающим одеялом.

Следующим пунктом стал недавно построенный торговый центр, идентичный торговому центру в паре километров отсюда, который, в свою очередь, был идентичен другому, в паре миль от него, идентичному такому же в паре миль дальше, идентичному собрату еще дальше и идентичному дальше и дальше. Сновидцы прибыли, надели маски, и все строение исчезло меньше чем за час. Раскопали. Закопали. Огромный грязевой дракон поднялся с поверхности земли, уничтожил здание, а затем, когда хаос закончился, так же быстро рассеялся.

После сновидцы разрушили подводную линию электропередачи в 230 киловольт, которая не только соединяла генераторы на противоположных берегах реки, но также полностью блокировала местную силовую линию. С наступлением ночи стая, косяк, полчище черных как сажа дельфинов ринулась к кабелю. Их тела цвета ночи отражали свет, как и окружающая речная вода, что делало созданий практически невидимыми. Как-никак они полностью были созданы из темного льда. И поэтому постепенно таяли, продвигаясь к своей цели, не слишком быстро, чтобы поставить миссию под угрозу. Но достаточно, чтобы, пробираясь сквозь ил и осадок к линии электропередачи, охладить реку. Достаточно, чтобы, когда они уже не могли плыть, раскрыть свои бутылконосые пасти и обнажить блестящие голодные зубы. И ровно настолько, чтобы, когда существа закончили свою работу по уничтожению чьего-то многомесячного труда, от дельфинов не осталось ничего, кроме нескольких тающих сердец на дне реки.

Ежедневно сновидцы преодолевали сотни километров, сохраняя дистанцию между собой и своим последним преступлением. Снова и снова они приезжали на место, придумывали план по его уничтожению, погружались в сон, чтобы пригрезить оружие, приносили его с собой, а затем задерживались ровно настолько, чтобы убедиться, что не оставили никаких следов своих грез. Они ликвидировали колонну грузовиков, перевозивших трансформаторы. Растворили два акра простаивающей без дела бетонной парковки возле умирающего торгового центра. Наполнили каналы, опустошив плавательные бассейны. Куда ни направилась троица, после их ухода все выглядело иначе. Или, скорее, не иначе, а больше напоминало то, как было до появления людей.