* Находящийся в наркотическом опьянении.

Вероятно, на какое-то время я потеряла сознание, потому что очнулась от громкого хлопка дверью и скрежещущего звука задвигаемой щеколды.

– Связал рыжую? – послышался из-за двери голос Ильи.

– Да.

Последнее, что я помнила, это как паника передавила грудь. Я зажмурилась, застыла в немом крике, крепко прижимая одну ладонь ко рту, а вторую выбросив вперёд. После выстрела Кирилл не издал ни звука, вынудив меня боязливо приоткрыть глаза…

Я завозилась, сидя на полу. Руки и ноги действительно были крепко обмотаны скотчем, что не давало мне возможности свободно двигаться.

Судя по темноте комнаты и скрипу лестницы, сопровождающему удаляющиеся шаги, меня заперли в чулане на втором этаже. Помещение было небольшое – где-то полтора на два метра – и плохо освещённое, без окон. К счастью, царившую кромешную темноту разбивали слабые лучики света, пробивающиеся сквозь щели стен и из-под двери.

Почти всё пространство здесь занимали полки и стеллажи до самого потолка. Раньше крёстная использовала чулан для хозяйственных нужд и хранения сушёных ягод, грибов, листьев. Все сохранившиеся снопики трав для чая, висевшие на стене, я забрала в свой прошлый приезд, и теперь здесь пахло лишь затхлостью и пылью.

Оглядевшись, я мгновенно наткнулась на очертания двух тел: Кирилла, сидевшего напротив меня на полу, и неизвестного, лежавшего чуть поодаль. Оба, по-видимому, без сознания.

– Кирилл, – просипела и тут же негромко откашлялась. – Кирилл, – позвала снова. Тишина.

Я принялась извиваться, дёргать руками и ногами в тщетной попытке освободиться. По щекам потекли злые слёзы. Всё бессмысленно, разорвать прочный скотч – нереально…

Согнула ноги в сторону и, опираясь спиной о стену, а руками в пол, оттолкнулась, вставая на колени. Подползла к стеллажу, вцепилась свободными пальцами в полку и подтянулась, поднимаясь. Обессилено прислонившись к стене, я перевела дыхание: весь этот, казалось бы, несложный процесс смог хорошенько меня измотать.

Нужно попытаться привести в чувство Кирилла. Не успела я отступить от стены, как раздался треск ткани куртки, зацепившейся за шляпку одного из гвоздей, торчащих из стены. Всхлипнув, замерла, испугавшись, что Илья или его напарник услышат и вернутся.

Но время шло, а к нам так никто и не пришёл. Зато я немного успокоилась, сознание просветлело, и мою голову посетила интересная идея.

Пошарив рукой за спиной, я отыскала гвоздь, подходящий мне по высоте и попробовала прорвать им скотч на запястьях. Вот только моих усилий было явно не достаточно. Я тёрлась, елозила, доски под ногами привычно поскрипывали, но ничего не выходило.

Сразу почувствовала себя настолько беспомощной и беззащитной, что в пору разреветься. Но вместо этого я продолжила натиск. Не сдавалась. Сердце разрывалось от жажды жить. Хотелось рычать, кричать, но я лишь пыхтела.

Серый должен увидеть этот мир! Эта мысль была столь ослепительно яркой, что я собрала все оставшиеся силы и упрямо навалилась, надавила своей массой на гвоздь. Несчастный скотч сдался и, жалобно затрещав, наконец, прорвался.

Странное дело, я не почувствовала боли, однако через секунду остро ощутила тёплую струйку крови, скользнувшую по холодной коже.

Быстро освободившись от кусков скотча, стараясь при этом действовать как можно тише, я молниеносно расстегнула полусапожки и сняла их вместе с липкой лентой. Найдя на полках кусок тряпки из-под трав, присела возле Кирилла и осторожно перевязала травмированную Шаманом ногу. Мужчина хрипло застонал.

– Кирилл, – погладила его по колючей щеке. – Кирилл. – Безрезультатно. – Что ж, ты сам напросился… – пробубнила я и несколько раз похлопала его по щекам, потрясла за плечи.

Буран слабо зашевелился, издал глухой стон, и опять тишина.

– Кирилл, приди в себя. Бурааан… – взмолилась я.

– Где мы? Уже ночь? – выдохнул он.

– Нет-нет. Это кладовая. На втором этаже. В ней уже давно нет света, что-то с проводкой, – затараторила я. – Они нас заперли. Но тут раньше проходила печная труба. Муж крёстной временно заложил отверстие листом фанеры. Думаю, я смогу пролезть… Мне будет нужно только сдвинуть старую газовую плиту и снять лист. Снизу обои. Их будет легко прорвать, – на одном дыхании выпалила я и задохнулась. Набрав ещё немного воздуха, продолжила: – Нужно дождаться, когда они уедут. Если уедут… – засомневалась я.

– Уедут, – едва слышно прошептал он. – Подожгут к хренам собачьим дом и сразу свалят. – Я отшатнулась. Внутри всё сжалось от страха. – Ангел, нам нужно как-то избавиться от скотча…

– Я разорвала свой об гвоздь на стене. Тебя побоялась освобождать. Громко, – я сделала паузу и продолжила: – Кирилл, они хотели сделать здесь лабораторию, да? Я видела внизу все эти коробки и … Но я не знала, что они здесь будут делать… Вернее, знала. Виктор сказал, что неподалёку у его дядьки строится дом. И рабочим негде жить… А мне были очень нужны деньги. Ты же знаешь…

– Ты ни при чём. Да и строительство реально существует, – мужчина затих, его отчётливый зубной скрежет дал понять, что Кирилл испытывает непереносимую боль. – Попробуй снять с меня часы. И застёжкой прорвать скотч, – процедил он.

Я легонько пробежалась пальцами вдоль его руки и скользнула за спину. Нащупав край часов, съехавший на кисть и нетронутый липкой лентой, нагнулась, приступая к высвобождению застёжки.

Через некоторое время у меня получилось отклеить от неё скотч. И ещё через несколько минут удалось разрезать скотч, сковывающий руки Бурана, даровав им долгожданную волю. Потянулась к ногам…

– Погоди.

Дёрнулась в сторону парня.

– Не надо. Мне так будет удобнее его нести.

– Нести?! Да ты на ногах стоять не можешь, Кирилл, – шокировано прошептала я.

– Ты мне поможешь.

– Я?!

– Да, Ангел. – Он обхватил дрожащими пальцами мой затылок. – Выслушай. Не перебивай. Как только ты окажешься внизу, ты должна найти коробку с виалами.

– Что это?

– Небольшие стеклянные флакончики. Возьми три штуки и три пакетика с сероватым порошком – увидишь, они валяются на полу у лестницы.

– Зззачем? – я стала заикаться. – Что ты хочешь сделать? Что ты задумал?

Мужчина тяжело задышал.

– При приёме финциклидина у человека возникает невосприимчивость к боли и временный прилив сил и энергии. Проще говоря, я какое-то время не буду чувствовать боль и стану очень сильным. – Я уже открыла рот, чтобы возмутиться, как он продолжил: – Первоначально фенциклидин применялся в качестве наркоза и продавался в аптеке, как сильное обезболивающее средство. Но после исследования показали, что он обладает высокой токсичностью, и его живо изъяли из оборота. Правда, к этому моменту наркоманы уже знали о его «чудесных» особенностях и использовали токсичность препарата в своих целях.