Я обдумываю этот вопрос, пока расплачиваюсь за свой рамен и жду, когда прекратится дождь, чтобы поехать домой.

– Конечно, – ответила я, все еще защищая тебя.

– Ладно, – сказала она. – Но был ли он добр всегда? Доброта – это не награда за хорошее поведение, Амели. Она должна быть постоянной.

Вот в чем дело. Я уверена, ты бы ответил Джоан, что был добр. Уверена, что не согласился бы с предположением, что не являешься кем-то еще, кроме как потрясающим парнем, который держался изо всех сил, учитывая, насколько сумасшедшей и трудной была его девушка.

Джоан задала мне еще один вопрос.

– Были ли у тебя другие отношения, в которых кто-то был неизменно добр к тебе?

Я кивнула, подтверждая свои мысли. С Алфи.

Дождь все еще не прекратился, но в ресторанчик зашла большая компания, стряхивая капли со своих зонтиков и глядя на мое место, словно говоря – двигайся, наша очередь. Касаюсь своего сердца, потирая его, как будто это остановит жжение. Оно все еще болит, когда думаю об Алфи. Я оплакиваю тебя, Риз, но оплакиваю также и Алфи. Раньше у меня не хватало на это времени. Я была так поглощена тобой, что не обращала внимания на чувство вины и раздумья о том, как больно человеку, которому ты разбиваешь сердце. Думаю, мы скоро доберемся и до Алфи. Это следующая остановка в волшебном и таинственном туре моего плача. Каждая из них становится все более и более болезненной, но это работает; появилось ощущение, что все фрагменты начинают складываться, хотя я все еще далека от того, чтобы увидеть законченную картинку.

Я снова промокаю насквозь, когда иду к Чаринг-Кросс, чтобы вернуться домой, где буду сидеть, уставившись в стену. С Алфи мне никогда не казалось, что я на американских горках, которые вот-вот рухнут. Я никогда не чувствовала тревожных бабочек в животе, пока ждала его сообщений. У меня не было этого болезненного чувства страха перед каждой встречей: а какого Алфи я увижу сегодня – любящего или угрюмого, я-ненавижу-тебя-но-отрицаю-это Алфи? Он просто всегда был… собой.

– Разве взлеты с этим мальчиком стоили падений? – спросила Джоан.

Я прикладываю билет к турникету и вытаскиваю его, когда створки распахиваются, чтобы пропустить меня. Алфи никогда не поднимал меня так высоко, как ты. Мне никогда не казалось, что мы с ним в кино или что мир вокруг нас перестал вращаться. С ним было хорошо и безопасно, но голова не кружилась.

…И я ни разу не чувствовала себя сумасшедшей.

На самом деле, Алфи проводил все свое время, заставляя меня чувствовать себя абсолютно нормальной.

– Конечно, ты плачешь, – сказал он, сжимая мою руку в Ботаническом саду. – Не кори себя за это, Амми. Родители увозят тебя в другой конец страны. Это суперотстой. Плакать из-за этого – совершенно нормально.

Он тоже плакал, потому что очень скучал по мне.

Алфи был стабильно надежным, и из-за этого я не сходила с ума. Была спокойной и адекватной – такой, какой ты хотел меня видеть, Риз. Но с тобой так не выходило. Чем больше ты хотел этого – тем больше безумия получалось. Потому что ты не был адекватным со мной. Вот ты рядом, заставляешь мое беспокойство исчезнуть, добрый и внимательный, удивительный, такой, как я всегда хотела. «Боже, я люблю тебя, люблю тебя так сильно!» – говорил ты за столом, и вся группа стонала, пока я сияла. Но потом, ближе к вечеру, мы проходили мимо девушки, и ты говорил: «Ух ты, она такая хорошенькая», – а потом бесился, если я осмеливалась расстроиться.

Начинаю кое-что понимать. Сумасшествие не всегда приходит изнутри. Минусы не стоят плюсов – только не в любви. Не там, где самое главное – чувствовать себя в безопасности.

Постоянство недооценено.

Поезд отъезжает от станции, и дождь начинает стучать в окна. Я снова начинаю плакать. Слегка шмыгая носом и повернувшись к окну, чтобы другие пассажиры не видели. Но эти слезы не для тебя. Это для Алфи. Потому что у меня был хороший парень, и знаешь, что я с ним сделала?

Я вырвала его сердце из его прекрасной, открытой для меня груди.

Вот с чем мне придется столкнуться в следующий раз. Вот куда я должна вернуться.

Алфи.

– Чем могу помочь, дорогуша?

Мне хочется плакать от радости только потому, что кто-то назвал меня дорогушей. Я уже чувствую себя в десять раз лучше.

Прижимаю трубку к уху.

– Алло, это «Стилл Отель»?

– Да, чем я могу помочь?

– Хотела бы проверить, действительна ли моя бронь. Я бронировала онлайн, но мне не пришло подтверждение на электронную почту. Буду у вас уже этим вечером.

– Минутку, как вас зовут?

Я отвечаю, нервничая, потому что ненавижу говорить с людьми по телефону, а женщина напевает себе под нос, пока щелкает по клавиатуре.

– Где же, где же… Подождите-ка, здесь! Вот вы где, дорогуша. О да, я вижу. Бронь застряла в нашей системе. Хорошо, что вы позвонили.

– Но у вас же все еще есть свободный номер, верно? – спросила я дрожащим голосом.

– О да. Я вас впишу. Ни о чем не волнуйтесь, все решено! Хорошей дороги.

Вешаю трубку и очень долго смотрю на стену. Я так делаю с тех пор, как начались сеансы Джоан. Смотрю… думаю… вспоминаю… встряхиваюсь, глядя на часы, и ругаюсь.

Родители сидят на кухне, пока я вкатываю свой маленький чемоданчик, и оба стараются сдержать улыбки.

– Ты все собрала? – спрашивает мама.

Киваю.

– Джесса наверняка с нетерпением ждет встречи с тобой?

Киваю снова. Разве кивок считается ложью? Они были бы обескуражены, если бы узнали, что я еду одна, останавливаюсь в отеле и не планирую ни с кем видеться. Потратила все свои деньги с выступления на билеты и отель.

– Подбросите меня до станции?

Папа с радостью соглашается. Он болтает, запихивая мой чемодан в багажник, садится на переднее сиденье и выезжает с парковки.

– Собираешься навестить все места былой славы? – спрашивает он, не дожидаясь моего ответа. – Держу пари, что это «Мельница» и Ботанический сад. Я всегда знал, где вы пропадали. Вам с Джессой нужно столько всего наверстать! У нее уже есть новая подружка? Покончила с этой Пиппой или как там ее? Не волнуйся о встрече с тетей. Я не говорил ей, что ты придешь. Думал, ты захочешь сосредоточиться на своих друзьях, понимаешь? В любом случае на Пасху мы вернемся всей семьей. Ох как я завидую тебе! Ты собираешься в «Брумхилл Фрайери»[5]? Пришли мне фотографии – так я буду чувствовать, что сам побывал там.

Я продолжаю притворяться, что еду весело провести время. Они оба стали счастливее с тех пор, как начались сеансы с Джоан. И в течение последнего месяца я заставляла себя ходить на все уроки, видеться с тобой в столовой колледжа и снова писать песни. Курсовая почти готова к сдаче в середине мая.