Я выросла в этом городе. Стала здесь собой. Научилась ходить, говорить, дружить и влюбляться. Здесь, у журчащих фонтанов неподалеку от ратуши, я провела так много дней из летних каникул и часов после школы – сосала леденцы на палочке, заставляя Джессу и Кимми бегать под струями воды. Вон в том магазине я купила себе платье для выпускного бала. В том маленьком пабе на углу пела по вторникам, когда у них был вечер открытого микрофона. Алфи приходилось уговаривать меня на это почти каждую неделю.

– Если ты будешь продолжать это делать, то страх уйдет, – настаивал он.

– Знаю, что правило работает, в теории, – всегда отвечала я. – Но по какой-то причине мой мозг не волнует, что это повторяется уже в миллионный раз.

– Все будет хорошо. Когда-нибудь до него дойдет.

Алфи…

Я нахожу отель. Дама за стойкой регистрации узнает меня по голосу.

– О, добралась, – говорит она, искренне радуясь, что я здесь.

Я на верхнем этаже. Мне дают ключ-карту.

– Хорошего дня! – кричит она мне вслед, когда я затаскиваю свои вещи в лифт.

– Спасибо.

Я на ощупь пробираюсь в свой номер, дважды роняя карту, прежде чем мне удается затащить туда себя и свои вещи. Дверь захлопывается за мной, оставляя в этой маленькой коробке моего одиночества. Никогда раньше я не останавливалась в отеле одна. Меня поражает мысль, что сейчас никто во вселенной не знает моего местонахождения. Кладу чемодан на маленький диванчик, задергиваю занавески, чтобы сидеть в темноте, и присаживаюсь на край кровати.

Я не в том отеле, где это произошло.

Во-первых, я не могла себе этого позволить.

Кроме того, я не могла, просто не могла…

Мне вдруг захотелось принять душ. Очень долго тереть кожу, пока она не покраснеет. Я снимаю одежду, не обращая внимания на свое отражение в зеркале. Это бюджетный отель, так что давление воды не очень и на плитке виднеется плесень. Но вода такая горячая, что обжигает, а я стою под ней, дрожу и рыдаю.

Всхлипываю, кричу и ударяю кулаком по заплесневелым плиткам…

…

…

…

…Вот что произошло в Шеффилде.

* * *

Я подняла глаза от книги, которую читала, и увидела на горизонте трубы. Улыбнулась, сделал снимок и отправил его Джессе.

Амели: Вижу трубы! ДОРОГАЯ, Я ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ!

Она ответила мгновенно.

Джесса: Добро пожаловать обратно на север! Я не могу дождаться, когда наконец увижу тебя!! Встретимся на вокзале. И только посмей говорить с акцентом! xxx

Я не могла сосредоточиться на своей книге – так сильно улыбалась. Уже и забыла, как хорошо иметь друзей. Чувствовать себя любимой и не одинокой, и чтобы телефон дрожал от сообщений тех, кому не все равно. Я поддерживала связь с Джессой, но не особо часто. Волновалась, что вела себя раздражающе, никто не захотел бы дружить со мной на расстоянии. Думала, что только разозлю их, если вдруг начну писать. Поэтому перестала отвечать на сообщения, считая, что они были отправлены только из вежливости. Но последние две недели я чувствовала себя такой одинокой, что сломалась и написала первой.

Амели: Что, если я вернусь в один из выходных?

Она ответила мгновенно:

Джесса: О боже, да! НЕМЕДЛЕННО xx

Я была как под кайфом от накатившей любви и сразу же забронировала билет, хотя он и обошелся мне в целое состояние. И улыбаясь, уже в поезде поняла, что правильно поступила, вернувшись. Это было именно то, что требовалось.

– Так что ты там делаешь? – спросила Риз накануне вечером, когда я собирала вещи.

– В «Свинцовой мельнице» дают концерт. Я дружу с той группой. Вообще, это просто поездка домой, правда.

Он снял шляпу, положил ее на мою кровать и вдруг крепко обнял меня. Затем отстранился, держа меня на расстоянии вытянутой руки.

– А он там будет?

– Да, может быть. – Хотя я точно знала, что увижу Алфи. – Но мы же просто друзья.

Риз закатил глаза.

– Ну да.

– Это правда! Мы расстались еще до тебя. И я не разговаривала с ним несколько месяцев.

– Ну давай я встречусь с одной из моих бывших в эти выходные, хорошо? Той, о которой написал песню. Как тебе это нравится?

Живот мгновенно скрутило судорогой. Мне бы этого не хотелось, ни капельки. Меня часто мучили мысли о бывших Риза. Я никогда не считала себя ревнивой, пока мы не встретились. Но в колледже учились по крайней мере две девушки, с которыми он когда-то спал, и от одной мысли об этом меня чуть не тошнило. В моей голове его бывшие казались намного лучше меня. Они были менее зависимыми, а еще крутыми, спокойными и вообще идеальными для любого парня.

– Риз, я вряд ли буду с ним разговаривать. Мне просто очень нужно увидеть своих друзей. Ты всегда говоришь мне, что я должна жить полной жизнью. Так вот это и есть моя жизнь.

– С твоим бывшим.

– Ты же знаешь, что я люблю только тебя.

– Тогда пиши мне постоянно.

Мы целовались, и все шло хорошо, я была так счастлива, что он беспокоится. Риз переживает, действительно переживает! Какое облегчение!

Когда поезд въехал в Шеффилд, мое настроение было выше тех самых труб. Я заметила Джессу, когда пробиралась через турникеты, и мое сердце заколотилось, когда увидела, кого она привела с собой.

Стоя там с растрепанными волосами, как всегда, застенчиво держа табличку с надписью «Амели», он как будто был водителем, забирающим меня из аэропорта.

Алфи.

Случилось что-то странное.

«Я люблю его», – сказала мне голова.

«Я люблю его», – сказало мне сердце.

«Я люблю его», – сказала мне душа.

«Я люблю его», – говорило мне все мое существо.

Наши взгляды встретились, и на миг пришла ясность. Я люблю Алфи. Мы должны быть вместе. Я идиотка. Риз идиот. Какого черта я с ним делаю? Почему позволила ему так со мной обращаться? О боже, что я наделала? Я люблю его, я люблю его, Я ЛЮБЛЮ ЕГО.

Ноги заплетались, но каким-то образом мне удалось доковылять на них.

И тогда, как и большинство людей, с которыми случаются моменты озарения, но которые застряли в неуместных размышлениях… я отмахнулась от него и сказала себе, что этого не было.

– О боже, – ляпнула я вместо приветствия и «я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя». Уронила сумку, и мы все обнялись. Почувствовала запах. От него пахло безопасностью, комфортом, добротой, чем-то приятным. Мы начали смеяться, пока не вырвались из толпы на свободу.