– Алуся, – подсказала Лука.

«Бабошкина я… Алуся».

– Алуся? – переспросила старушка. – Это, наверное, в честь Алены – так мать Марины звали. Алена Доманина. Ты ее видела?

Девушка кивнула. Рассказывать о том, где и при каких обстоятельствах она виделась с младшей сестрой Яра, не посчитала возможным – не ее тайна!

– А Дар у Алуси есть? – уточнила Анфиса Павловна.

Лука пожала плечами. Какой Дар, когда жизнь из девочки истекает ежедневно, капля за каплей?

– Жаль, – покачала головой домохозяйка, – Марина сильной стихийницей была. Ты вот как она…

– Чего? – удивилась Лука. – Я – сильная стихийница?

– Сильная, но глупая, – хихикнула старушка, – необразованная еще…

«Девушка необразованна, но мы все видели, как чутко она воспринимает погрешности бытия».

– Мы это порешаем, – задумчиво улыбнулась Лука.

Слово вылетело само собой, не поймаешь. Вот не ко времени вспомнила Найджела, прости господи, Паршонкова. От кого, а от него, мажора, не ожидала услышать такое простецкое «порешаем»!

– Порешаем, – не менее задумчиво повторила Анфиса Павловна, – так один мой знакомый говорил… Эх, давно дело было! И вообще, что-то мы заболтались! Давай-ка продолжим!

«Вечером, – решила для себя Лука, – схожу к Прядиловым и поговорю с Этьенной Вильевной, заодно еще раз посмотрю на фото Марины Доманиной!»

Вольдемар, внимательно прослушавший весь разговор, спрыгнул на пол и снова занялся мытьем задней ноги.

* * *

Петр Васильевич Прядилов человек был темпераментный, увлекающийся, заслышав или прочитав что-нибудь интересное, тут же спешил донести известие до домашних, очки при этом засовывая куда ни попадя: в ящики стола, под диванные подушки, за телевизор. Один раз они даже были обнаружены в корзине с грязным бельем. Вот и сегодня, когда Лука пришла к Муне, вся семья искала очередные любимые окуляры хозяина дома, причем упрямый предмет не обнаруживался даже при помощи сверхспособностей Видящих мамы и дочки.

– Ты их на улице где-то оставил! – звучал в недрах квартиры сердитый голос Этьенны Вильевны. – Нет их дома, я их не вижу!

– Но я же только что читал в них газету! – восклицал Петр Васильевич. – На кухне? В гостиной? Или я статью писал в кабинете?

– Господи, дай мне терпения! – взмолилась супруга и выглянула в коридор на радостный лай Семен Семеныча, прыгающего вокруг гостьи. – Лука, привет! Мы ищем очки, присоединяйся!

– Лучше бы они нашлись, а то у папы надолго испортится настроение, – вздохнула Муня, – а когда у папы портится – мама звереет.

– И где вы искали? – уточнила Лука.

– Везде! – пожала плечами Муня. – Их нет нигде! Скорее всего, мама права: папа забыл их или в машине, или где-нибудь еще! Но он не признается и стенает…

Стенания Петра Васильевича сотрясали стены.

– Давай еще раз поищем, – прислушавшись, предложила Лука. – Где будем искать?

– Пойдем в кабинет, я там не смотрела! – опять вздохнув, сказала подруга.

Кабинет у супругов был общий. Просторная комната продолжала «книжно-сувенирную» тему гостиной, но вместо уютных диванов и кресел здесь стояли письменный стол и изящная кушетка у стены, напоминающая кушетки в кабинетах психоаналитиков, виденных Лукой в зарубежных фильмах. Приглушенные бордовые тона ковров, штор и обивки, темный – дерева книжных шкафов разбавляли многочисленные бронзовые подсвечники и светильники, явно антикварные, а также люстра, украшенная красными ограненными подвесками, которые Луке показались драгоценными камнями из сокровищниц каких-нибудь королевских семейств. Она представила, как будет выглядеть комната, если зажечь свечи, и затаила дыхание от восторга – кабинет представлялся дивными чертогами, полными несметных богатств.

Черный массивный стол с полированной столешницей был почти пуст. Очков не обнаружилось ни в органайзере из какого-то красно-черного камня со множеством отделений, ни в корзине для бумаг под столом. Под подушкой на кушетке их тоже не было, как и на подоконнике. Соскучившийся Семен Семеныч, радостно пыхтя, бегал за Лукой и лез под руки – видимо, решил, что это такая игра.

– Лука, – вдруг тихо сказала Муня, – а знаешь, я с ним встречалась!

– С кем? – не поняла та.

– С Мефодием… С капитаном Арефьевым.

Лука изумленно оглянулась.

– Он тебя вызвал на допрос?

– Ну если можно так назвать, – криво усмехнулась подруга. – Мы в кафе сидели.

– И как? – осторожно поинтересовалась Лука.

– Как – что? – не менее осторожно спросила Муня.

– Как посидели?

Муня молча и сосредоточенно рылась в ящиках стола. Лука подождала ответа, но не дождалась. Вместо этого подруга неожиданно пробормотала:

– А это старье что тут делает?

В руках у нее был пожелтевший номер «Криминальной хроники». Газета как газета… но при взгляде на нее у Луки побежали по спине мурашки.

– Можно я полистаю? – спросила она.

– Держи!

И Муня снова полезла в ящики.

Из коридора доносились стенания Петра Васильевича, экспрессия которых развивалась по экспоненте.

Сев на кушетку, Лука принялась листать страницы. Газета двадцатилетней давности, зачем держать такую древность в ящике стола? Разве только в ней есть что-то памятное для хозяев.

На одном из разворотов была размещена фотография почти полностью сгоревшего дома. Крыша провалилась, остались лишь закопченные развалины стен.

– Здесь ничего нет! – раздался расстроенный голос подруги. – Да что ж это за горе такое!

– Разве ж это горе? – пробормотала Лука. – Вот где горе…

Муня подошла, склонилась над газетой. Палец Луки, с коротко подстриженным ноготком, окрашенным черным лаком, ткнул в статью под фотографией.