Первый, как только Костя и Матвей уехали.

— Да-да, не переживай, — поспешила успокоить тётка, выслушав моё нытьё. — Я договорилась с Захаром и буду наблюдать за боем с самого лучшего места.

— Сможешь вести для меня прямой эфир?

— В ватсап позвоню по видеосвязи. Всё, не отвлекай, я в салон записалась. Хочу сегодня выглядеть шикарно.

Ясно, ей не до меня и моих душевных терзаний. Попыталась тоже отвлечься и занялась обедом, а когда усадила сына за стол накормить, он мне все уши прожужжал рассказами, как папа вчера дрался с дядей Костей, и как папа дяде Косте то рукой, то ногой... В общем, забыться не было никакой возможности, и кусок в горло не лез.

Пока укладывала Павлуху спать, начался ливень. Я вышла на веранду глотнуть свежего воздуха. В это время написала Ольга — спросила, где Матвей и почему не отвечает. Я написала ей про бой, и она перезвонила.

— А, ясно, — совершенно без всякой тревоги в голосе сказала сестра Грифина, — я ему оставила сообщение, что у мамы все хорошо. Лечащий врач сказал, что её выпишут через две недели. Ты там пожелай Мотьке удачи перед боем и поцелуй за нас.

Конечно, они привыкли ко всему этому мордобою, поэтому так спокойно реагируют. А я-то нет. И, скорее всего, даже не смогу на бой смотреть — как представлю, сразу страшно. Зря только Ксюшу озадачила.

— Конечно, Оль. Всё передам. Он вам позвонит, как освободится, — пообещала.

— Ну раньше завтрашнего дня мы его звонка теперь и не ждём. Скажи, пусть лицо бережёт, нечего маму пугать, — хохотнула Лёля, и я поняла — точно не смогу смотреть бой.

Попрощалась с Ольгой и набрала Ксению.

— Ксюш, не надо видеозвонок. Просто говори, что там будет, ладно? — попросила я тётку жалобно.

Она поржала.

— Блин, Диан. Завязывай. Ты будущая жена бойца. Привыкай.

И трубку положила.

До самого боя я настраивалась на его просмотр. Даже в интернете нашла пару прошлых боев Грифа и мужественно их глянула. Ну, вроде бы не очень страшно выглядело. Я, конечно, кое-где вздрагивала, морщилась и вскрикивала — будто сама получала удары, но в обморок от ужаса не грохалась — и то хлеб. Может, это потому, что мозг воспринимал те бои спокойно, так как чётко осознавал: они в прошлом? Наверное…

А вот когда в пять позвонила Ксения, услышала, что я все-таки решилась бой посмотреть, и включила видеозвонок, эффект от увиденного был совсем другой.

Это какой-то треш и тихий ужас! Жестокий и беспощадный мордобой. Я вскрикивала и закрывала глаза, когда этот Якудза доставал моего Грифа то ногой, то локтем. А когда он сел на Матвея сверху и начал бить по голове — я больше не могла сдерживать слёз и бесконечно ругала себя за то, что вынудила Матвея принять этот вызов.

— Мам, ты чего? — сын заметил мои слёзы и поспешил обнять. Павлушка сидел со мной рядом, смотрел на это месиво с удовольствием и даже что-то азартно выкрикивал. — Мой папа же чемпион! Папа победил! Смотри!

Я видела лишь, что у Матвея рассечена бровь и лицо заливает кровь. Нет. Мне никогда не понять этот спорт.

— Да? Слава богу! — постаралась я успокоиться и даже глянула на экран.

Грифин стоял на ринге, задрав руки вверх. И правда победил. Я вытерла слезы и погладила сына по голове. Не хочу больше никогда в жизни видеть Матвея в этой ужасной клетке. И Павлушку не хочу увидеть в таком состоянии. Пусть занимается плаванием! Лыжами! Лёгкой атлетикой! Ушу, в конце концов, или йогой, только вот не таким ного- и рукоприкладством. Дождусь сегодня Грифина, скажу, что на всё согласна, только пусть пообещает, что больше никаких боёв.

— Поздравляю! — камера показала возбужденное лицо Ксении, и Павлушка помахал ей рукой. — Я же говорила, что нечего волноваться!

Нечего волноваться?! Нечего?! Ничего себе нечего! Матвею наверняка будут зашивать бровь, и вообще, мне показалось, что он прихрамывает!

— Там это всё надолго ещё? — задушила я истеричные нотки и спросила спокойно.

— Да нет. Отдышатся, освежатся, потом поделятся впечатлениями о бое, и на этом всё. Я сейчас отключусь, наберу тебя, когда начнется интервью.

Воспользовавшись передышкой, я поспешила умыться и поставила разогреваться пюре с котлетой — ужин мелкого. Сама решила ждать Матвея и без него ни крошки не есть. Будет, так сказать, пост. Я иногда так загадывала в детстве. Вот не буду ни с кем разговаривать до второго урока, тогда папа проведёт все выходные дома со мной. Или не наступлю ни на одну трещину в асфальте по дороге в школу — меня сегодня не спросят.

Я этим волшебством старалась не злоупотреблять, боялась, что если стану частить, оно перестанет работать. Потом повзрослела и больше фигнёй не страдала. А вот сейчас вдруг вспомнила и решила: в любви и на войне все средства хороши — и загадала:  приготовлю праздничный ужин, но не съем ни крошки и не попробую, тогда мы с Матвеем помиримся, и все у нас опять будет хорошо.

Тётка позвонила по видео минут через сорок. Матвей выглядел сносно, и только рана над бровью и наливавшийся на скуле синяк удручали. Но он улыбался и хвалил соперника. К слову, Якудза выглядел не лучше. И хоть он разливался соловьем, воспевая Грифу дифирамбы, мне все равно совершенно не нравился.

— Ну все, выдыхай, бобёр. Я с ним поговорила. Гриф сказал, что сразу домой поедет, — отчиталась Ксения, переключив камеру на себя.

— Спасибо тебе, родная. Пойду готовиться.

— И патчи на глаза прилепи, а то выглядишь как монгольский пчеловод.

Ох, точно! Столько дел, столько дел к приезду Матвея, а у меня всего пара часов в запасе.

Распрощалась с Ксю и помчалась мариновать мясо.

* * *

Я успела всё. Съездили с Пашкой в магазин, накупили всяких вкусностей вдобавок к необходимым мне продуктам, включая любимое ежевично-черничное мороженое Грифина — большое ведро. А ещё бутылку красного вина — отметить победу. Я запекла мясо с картошкой в рукаве и заморочилась приготовлением салата из баклажанов по рецепту из интернета. И даже испекла хлеб в хлебопечке — она у Матвея имелась, но раньше я ею не пользовалась.

Потом привела себя в порядок: накрутила локоны и сделала вечерний макияж. Надела офигенный сарафан, купленный в шоу-рум и ещё ни разу ни выгулянный. Благородного темно-серого цвета, соблазнительно подчеркивающий верх и загадочно ниспадающий пышными складками до пола, а под него комплект сексуального белья.

Матвея все не было. Время подходило к девяти, сын уже тёр глаза. Укладывала его спать, чутко прислушиваясь к звукам с улицы — тишина. Где-то вдалеке взорвалась петарда, и до меня дошло, что сегодня суббота — на выезде из Москвы пробки…

Всё равно терпеть не могу ждать! Неопределённость убивает. 

Стоя у окна гостиной и вглядываясь в сумерки, я уже разблокировала телефон, намереваясь позвонить Матвею, как ворота, наконец, начали разъезжаться. Бросилась босиком на крыльцо, а потом по дорожке к вышедшему из машины Грифину. Сердце стучало в горле, уши заложило, ноги совсем ослабли от отпустившего напряжения.