– Зачем ему оставаться в Караколе, если у него дом в Бишкеке? Сейчас он быстро домчится.

– Адрес есть?

– Нет.

Посетительница так и застыла, опершись пульсирующими ладонями о колени. Её спина вздымалась, кровь прилила к щекам, растрёпанные волосы устало повисли прядями перед глазами, но казалось, что эти красные полосы вибрируют и издают громкое уханье.

Заплатив за место на двухъярусной кровати, она получила в пользование целую комнату.

Покрывала и шторки над постелями были сшиты из переливчатой гладкой ткани.

Выбор чая на кухне тоже порадовал.

Узбекский костюм на десять размеров больше приятно льнул к телу и определённо был к лицу.

Бубен зазвучал под быстрыми пальцами бодро, ярко.

На полке нашлись нераспакованные игры на английском – администраторша согласилась сыграть.

День чудес завершал чудесный вечер. «Не догнала, так согрелась», – думала Вера, засыпая на упругом матрасе. Воспоминания о ледяном Иссык-Куле будут теплиться в её душе всю жизнь.

*

Обратная дорога пролегала уже не по таким великолепным местам. Холмская специально поехала теперь по северному берегу озера, чтобы оценить разницу.

Кто додумался высадить тополя вдоль трассы? Они не только закрывали вид на горы и воду – мелькание их стволов утомляло глаза, усыпляло сознание.

Чтобы стряхнуть гипноз, находчивая путешественница уткнулась в разглядывание фотографий. Утро, как это часто бывает, принесло с собой оптимизм, и он оправдался: в кадр попала табличка с адресом, когда Девятнадцатисантиметровый снялся на фоне своего бишкекского дома.

Уверенная в успехе Вера вышла в городке, набитом санаториями, чтобы пообедать и погулять по скоплению петроглифов. У неё никогда не получалось быстренько глянуть одним глазочком на камни, которые другим виделись одинаковыми. Каждая песчинка, казалось, рассказывала свою историю, и уйти недослушав было трудно…

*

В столице потерянное время приумножилось – искомая улица пропала с карты города.

Совсем юная компания взялась проводить заблудшую овечку. Её довели до самого забора и оставили наедине с калиткой. Холмская подняла глаза.. чёрт, адрес-то другой!

Холмская так и стояла, беспомощно оглядываясь по сторонам, пока из дома не вышел высокий стройный юноша в приталенном однотонном пиджаке, с модной причёской, самодовольной ухмылкой и довольно большим процентом русской крови в венах.

– Вы мне поможете? Я заблудилась, – донёсся до него крик.

Он отпер калитку. Вблизи его лицо и гибкое тело можно было назвать детскими. Неужели школьник?

– Просто нас переименовали, – сказал он. – На домах одно название, на картах другое. Хорошо хоть памятник стоит на центральной улице, сворачиваешь от него налево и не потеряешься.

Юноша вернулся в дом. Дверь не закрыл – разрешил войти?

Внутри обитали призраки вещей в пупырчатой плёнке.

Попахивало фабрикой.

Упаковка теснила упаковку.

Обитатель гнезда, наверное, только сейчас заметив, что потемнело, включил голубую трубчатую подсветку по периметру плюс два ноутбука, дававших дополнительное освещение.

– Это вы продаёте странные товары в интернете? – с опозданием спросила Вера.

– Почему странные?

– Левретки изабеллового окраса редко бывают в продаже.

– А, это… Продал уже давно.

– Кому?

– Тётке одной. Из России. Нормальная такая дамочка.

– По фотке узнаешь?

– Не. По одежде узнал бы. Мне бренды лучше запоминаются, чем лица.

– Хорошо одета была?

– Ммммда! Я в этом разбираюсь. У меня весь бизнес построен на том, что вижу реальную цену вещи или животного. Как только замечаю, что кто-то задарма выбрасывает на рынок сокровище – сразу хватаю.

Возьмёшь меня? Я как раз упала в цене.

Нерентабельно, – развёл руками Девятнадцатисантиметровый.

Досадно столько гоняться за старым объявлением о левретке. Холмская закусила губу и неразборчиво попрощавлась.

Во дворе встретили сверчки, свежий воздух, свет лампочки. Им было по-дружески всё равно – победила, проиграла. Цель не достигнута, зато сколько впечатлений!

Они ещё немного задержатся в теле, если зажмурить глаза.

А если открыть, вступит в свои права последняя ночь путешествия, похожая на тяжёлую чёрную ткань, которой накрывался в незапамятные времена фотограф, чтобы запечатлеть счастливый миг для будущего.

Пора возвращаться к будням жизни. Ничего не искать, никого не ловить.

Намереваясь закрыть страницу Девятнадцатисантиметрового, Вера в последнее мгновение остановила нетерпеливый палец – её внимание привлекла свежая запись. Довольный мальчуган сообщал подписчикам, что пообщался с роскошной milf, по описанию похожей на Лину. Сегодня!

– Так когда ты продал левретку? – застучала она кулаками в окно.

Лицо полукровки проявилось в разверзшемся дверном проёме нерешительно и мутно, словно на полароидном снимке. Взгляд отсутствовал. Странная кривая ухмылка-молния озарила равнину меж скул.

Вера поняла это как приглашение. Так осаждающих башню приглашали забрать священные мощи. Она рванула ручку и снова оказалась в той освещённой голубым полутьме с запахом пластика, которая была сестрой многоголосой внешней ночи – но искусственной, ничуть не похожей на чернь бездомной природы.

Снова двое стояли друг напротив друга, однако теперь Холмская была вооружена, а Девятнадцатисантиметровый успел снять доспехи и превратиться в обыкновенного пацана, разве только чуть более предприимчивого, чем ровесники. Она ждала ответа на вопрос, он же забыл, о чём спрашивалось.

– Вы хотите меня ударить, – гипнотически промолвил он, затая дыхание.

Да что там с ними в школе такого делают, если мальчики от взрослых женщин ожидают только этого?! Противно, когда тебе приписывают желания, коих впомине нет. Однако никакого иного взаимодействия в не предполагалось его картине мира, и Холмская уже почти решила надавить, как он того хотел, физически.. как вдруг возобладал гуманизм.

Рука поднялась не для подзатыльника, а для успокаивающего похлопывания по плечу.

Юношеское личико вздрогнуло.

Сжалось.

Расплылось в благодарной гримаскке.

Девятнадцатисантиметровый кончил в штаны.

– Я ещё могу, – пообещал он в ответ на разочарованный взгляд Веры.

– Я пришла вообще-то уточнить, когда ты продал левретку.

– Да я, вроде, говорил уже! Когда выставил фотку, тогда и продал.